Да ещё требовал извинений. Бог с тобою, разве такие люди извиняются перед каким-то «подлысаком», перед какой-то «чернявой стервкой»! Вы ведь так нас окрестили, ваше высокоблагородие? А?
Очень помешал ты, Сидоров, господину полковнику в важной служебной операции. В приёме «туеска» от главарей крупнейшего в городе мафиозного синдиката. А в «туеске» том, ни много ни мало, двадцать тысяч долларов. И так каждый месяц. Неплохая левая зарплатка, а, Сидоров, ты за сколько лет такую заработаешь? Но «айсберг» зря денег не платит, не так ли, полковник? А «туесок» ждёт вон в том «Запорожце», и водитель нервничает, чует неладное и сейчас уедет.
Действительно, «Запорожец», словно услыхав эти слова, тронулся с места, развернулся и неторопливо покатил вдаль по пустой улице.
– Вот видишь, Сидоров, как ты всё осложнил. Недаром Аскольд Софронович на тебя рассердился. Как же ты посмел, Сидоров, не сгинуть по первому его «цыку»! Как же ты забыл своё место под лавкой! Айай-ай!
Аскольд Софронович слушал это с очугуневшей челюстью. Кровь барабанила в виски, в голове крутнулся скольцованной, смятый вопрос: «Откудаоткудаоткудаотку?..» Метеорно чиркало: «кто? когда? сдали? как? неуже?..»
Хлестнул глазами по сторонам, ожидая… Кого? Внезапных машин у обочины… Приближающихся внимательных мужчин… Скользящих бесшумными тенями бойцов из «захвата»…
Нет! Слишком что-то не так в чернявой незнакомке. До колючего инея по спине не так. До закопошившегося внизу живота едкого, слякотного червя – не так…
Он стоял, привинченный к траве, не моргая, не двигаясь перед ней, и плечи его облегла жидкая тяжесть, смутная пелена ртути ломила вниз. Но профессионализм, спецподготовка, мускулистая воля с огромным трудом стали вытаскивать его из шока. Заработал рефлекс самоспасенья. «Кто? Кто они? Кто ещё знает? Смысл всего? Так! Кто бы ни была… Кто бы… потом разберёмся. Не отпускать! Телепатка? Гипнотизёрка? Специалистка по взломам психики? Ничего. Спокойно. Не отпускать! Взять инициативу…»
– Темнеет, – задумчиво сказал «подлысак», – Пошли домой, Та. Оставь его. Он надоел мне.
– Господин Свияжский нас подвезёт, – засмеялась чернявая, – Идёмте. Вы ещё не разучились водить машину?
Они ехали в полном молчании с огромной скоростью и приехали очень быстро. В начале пути у Аскольда Софроновича в голове ещё барахталось: «не отпускать … разобраться досконально… раскатать их самыми жёсткими методами… спрятать… ликвидировать…» А в конце им владела лишь саднящая тревога у перегиба в панику, нетерпенье поскорей высадить их, избавиться от странных пассажиров.
Чернявая сидела рядом с ним на переднем сиденьи. Аскольд Софронович не смотрел на неё, но чувствовал кожей, что она на него смотрит. От неё исходило нечто, чему не было объясненья в доступном ему языке. Что-то неухватимое ни рассудком, ни сопротивленным рывком воли. Проникающий в позвоночник, в костный мозг, вламывающийся под череп холод и жар вместе. Холод и жар, которые не смешивались, не
