явно был в своих мыслях и ухватывал лишь обрывки моих фраз.
– Я могу попытаться определить, копия или подлинник – Ваше полотно, попытаться определить мастера. Думаю, большего я сделать не смогу. В остальном потребуется тщательная экспертиза: всякие технические исследования, рентген, химический анализ… Вы меня понимаете?
Дмитрий курил и внимательно и как-то чересчур сосредоточенно смотрел на сиреневые проблески ранних лучей солнца.
– Мутно говоришь.
Неудивительно, – промелькнуло у меня в голове. – Пень деревенский!
– Думаешь, я совсем дурак? – хозяин дома оказался проницательным.
– Нет, с чего Вы взяли!
– Ты взял, – поправил меня Дмитрий. – Я ж не всю жизнь в деревне-то жил. Институт закончил, театры любил, был ярым фанатом Цоя, поэзией интересовался.
Он замолчал, потушил сигарету о жестяную банку, привязанную к деревянным перилам крыльца и, хлопнув меня по плечу, указал на дверь. Я вошёл внутрь. Тёплый густой сумрак коридора поглотил меня. Подгнившие половицы скрипуче пружинились под ногами. Мы вошли в небольшую уютную кухню с белой печью и невысоким столиком у окна.
– Что ж, Иван Николаевич, – пробасил Дмитрий, – устраивайся в дальней комнате. Отдохни, поспи. Есть хочешь? Или чайку?
– Если честно, не отказался бы, – не постеснялся я.
Цыганский барон скрылся где-то в глубине дома. Через три минуты вернулся с огромной стеклянной бутылью. Поставил на стол пару тарелок с пюре и котлетами, помидоры, репчатый лук, хлеб и соль.
– Угощайся. Жена вечером приготовила, – он хмыкнул и смачно откусил четвертину луковицы. – Ещё не свой. Но скоро и свой пойдет. Этот – дрянь.
Тем не менее, дрянь у него пошла на ура.
– Это чай? – ухмыльнулся я, покосившись на бутыль.
– Чистейшей воды самопляс! Такого ты больше нигде не попробуешь!
Дима откупорил стеклянный сосуд и разлил содержимое в маленькие стопки.
Самопляс отдавал обыкновенным самогоном и терпким запахом ромашки и полыни.
– Чудной эликсир! – я последовал примеру Дмитрия: выпил и закусил луком. – А Ваша… Твоя жена спит?
– Спит. Приболела она. Завтра познакомитесь, – радушный хозяин обновил стопки. Как говорили на нашей университетской археологической практике в Новгороде – в кружках не вода.
Мы повторили.
Я представлял, что приехал в гости к старому другу просто отдохнуть, расслабиться: порыбачить да потоптать местные заповедные тропы. Однако суровая реальность обозначилась в мыслях строптивым образом непоседливого Ефима Александровича – мне необходимо было как можно скорее закончить здесь все свои дела.
– У вас связь здесь есть вообще? – я уплетал вкусную до безумия котлету из кабана.
– Есть. На горе.
Холодное утреннее солнце ярко освещало лицо мужчины. Персиковые блики играли на его неправильном, но художественном лице.
– На горе?
