простого. – Ариэл шагнул вперед, и прежде чем его успели остановить, обнажил кортик. – Возьмите его в руки и ударьте любого из присутствующих. Если эксперимент удался, то клинок затупится еще в момент нанесения удара и выбранный вами подопытный образец отделается только синяком и порванным камзолом. Если же нет – в ваших руках окажется орудие убийства.
Уже протянувшийся, чтобы встать и подойти, лорд-попечитель поспешил убрать руки за спину.
– Может быть, вы сами?
– Сам – что? В моих руках это в любом случае будет орудие убийства, вне зависимости от того, удался эксперимент или нет. Ибо я – владелец и моя кровь испачкала кортик… Так что? Есть желающие?
Он обвел ученых и высоких гостей пристальным взглядом. Одни таращились на него с нездоровым любопытством, другие озирались по сторонам, выискивая смельчаков. Мастер и ректор скрипели зубами. Положение надо было спасать.
– Нет смелых? Что ж, тогда я сделаю вот что…
И Ариэл быстро ударил себя в живот.
Послышался треск рвущейся ткани. Зрители повскакивали с мест. Мастер отпрянул в сторону. Ректор подался вперед. Ариэл наклонился, несколько секунд продолжая держать кортик двумя руками, а потом медленно разжал руки. Загорелое лицо его слегка посерело. Но только стоявший ближе всех мастер заметил расширившиеся зрачки и нервную складку у рта.
– Что и требовалось доказать, – произнес он в напряженной тишине.
Не спеша, рисуясь, Ариэл поднял совершенно чистый кортик, показал лезвие без следов крови. После чего продемонстрировал распоротый кожаный передник подмастерья и разрез на рубашке.
– Подойдите-ка сюда, молодой человек.
Этот спокойный, лишенный эмоций и каких-либо примет в виде акцента или особой манеры растягивать гласные голос прозвучал в аудитории впервые. Но все как-то сразу застыли, задерживая дыхание. И только возмутитель спокойствия сделал шаг вперед.
Один из зрителей, сидевший в середине ряда, недалеко от его сиятельства герцога, даже не шелохнулся, ожидая, пока к нему подойдут. Лишь снизу вверх внимательно рассматривал подходившего молодого человека. Тот, в свою очередь, с удивительной дерзостью, учитывая, как напряглись все остальные, смотрел на него. Широкое лицо. Квадратная челюсть с плотно сжатыми губами. Морщин ровно столько, сколько нужно для человека, которому слегка за пятьдесят. Серый камзол без каких-либо знаков отличия – даже не вдруг поймешь, военный или гражданский. Складки жабо ниспадают на грудь. Каштановый парик уложен волосок к волоску. Пожалуй, только пуговицы были серебряными, и на пальцах перстни сверкали драгоценными камнями в таком количестве, какое не мог позволить себе никто из присутствующих. Такое впечатление, что некоторые он надел нарочно, вопреки этикету и даже здравому смыслу. Было заметно, что спокойствие составляло часть его характера, души и внутреннего облика, как парик и жабо составляли часть облика внешнего.
– Как ваше имя, молодой человек?
