вспомнила, что точно так же Сесилия часто говорит Пэм, и это ее рассмешило.
– Спасибо, Бронвин, – поблагодарила мама с польщенным видом, что рассмешило Френсис еще больше.
– О господи, простушка-хохотушка, – сказал Кит, закатывая глаза.
Они сделали бумажные гирлянды и повесили их крест-накрест по всей комнате, а в гостиной нарядили маленькую рождественскую елку, установленную в ведро с камнями. На дереве были ленты, свечи и несколько спрятанных в ветвях драгоценных конфет, которые Френсис запретила Вин воровать. Вместо этого она вручила подруге подарок и с восторгом наблюдала, как та, затаив дыхание, развернула сверток с брошью и глаза ее загорелись.
– Френсис, это самый лучший подарок на свете, – сказала Вин, и Френсис всем своим существом почувствовала, что она действительно так считает.
И уже не имело значения, что у Вин не было подарка для Френсис, она ничего и не ожидала, а Вин не нужно было объясняться. У нее не водилось карманных денег, и для нее не существовало походов за покупками в Уидкомб вместе с матерью.
– Ты самая лучшая подруга на свете, – сказала Вин, обнимая Френсис и при этом не отрывая взгляда от броши, приколотой к желтой кофте.
Бледный свет газового фонаря освещал ее волосы, а теплый отблеск огня играл на ее лице. Волосы слегка спутались от постоянных зимних ветров, а щеки обветрились. Ее худенькая грудь вздымалась и опускалась под платьем. И внезапно на Френсис нахлынуло чувство любви, такое сильное, что оно стало почти невыносимым. Вин бывала веселой и грустной, часто скучала и нередко сердилась, но Френсис никогда не видела ее счастливой. И вот теперь она была счастлива – благодаря ей, Френсис. И Френсис решила повторить все это снова, как только сможет. Она, конечно, думала, что у них впереди еще много лет, и не сомневалась, что у нее будет еще много поводов для этого.
3
Вторник
Второй день после бомбардировок
Когда Френсис проснулась, то долго не могла понять, где она находится. Постепенно, щурясь на яркий проем окна, она стала узнавать гостевую спальню «Вудлэндса»: изъеденное молью одеяло на гагачьем пуху – выцветший артефакт славной жизни Сесилии в ее родительском доме на Линкомб-Хилл, умывальник с вешалкой для полотенца, туалетный столик и пухлый табурет с обивкой розового цвета. Из окна доносились далекие звуки строительных работ, а внизу, на кухне, гремела кастрюлями Пэм, беседуя с Псом, который время от времени гавкал в ответ. Окно было открыто, свежий воздух шевелил занавески и шелестел длинными листьями стоящей на подоконнике лилии. Все это вызывало умиротворение. Именно с этим ассоциировался у Френсис «Вудлэндс» – ощущение чистоты и безмятежности. Такое чувство дает широкая, ласковая тень ветвистого дерева в жаркий день. Или таинственное царство под огромными листьями ревеня в их саду, где она пряталась от всего мира в далеком детстве.
В этот краткий
