ставить в Хорезме? – криво усмехнулся Едигей. – Наследники Тимура со мной даже разговаривать не станут. Я для них – презренный темник, предавший Железного Хромца. И хотя они сейчас бьются между собой за право единоличной власти, но как только дело коснётся меня – без раздумий объединятся, чтобы пойти против.
– Однако, именно в Хорезме твоё спасение! – глубокомысленно произнесла Веда.
– Спасение от чего?! – Едигей вскочил с кресла. – Разве мне что-то грозит?
– Увы, господин, – старуха вздохнула, – твоей власти в Золотой Орде подходит конец. Великий Чингиз отправился в иной мир много лет назад, и капли его царственной крови размножились в сотнях, тысячах потомков, позволяя каждому претендовать на ханский трон. Ты не устоишь, Едигей. Уже поднимает войско сын убитого тобой Тимур-Кутлуга, а сколько ещё желающих воссесть на троне в Сарае? Молодых, горячих, тщеславных… – Старуха внимательно посмотрела на задумавшегося Едигея. – А вот Тимур умер менее четырёх лет назад, и прямых наследников у него не так уж много. Наглец Халиль-Султан, внук, захватил власть, невзирая на завещание деда и двух его сыновей – Шахруха и Мираншаха. Но у Мираншаха проблемы со здоровьем – что-то повредилось в голове, и его давно вычеркнули из списка престолонаследников. Остаётся Шахрух. Сейчас именно он пытается стать единовластным правителем империи Тимуридов, и его поддерживают эмиры и военачальники, потому что он – сын Тимура! Только не знают они, что у Тимура остался ещё один сын – законный наследник. И ты, Едигей, можешь стать не только правителем Хорезма, но и всей империи Тимуридов, если усадишь наследника на трон в Самарканде и станешь повелевать его именем!
Веда замолчала, глядя в глаза Едигею, наливающемуся краской гнева. Он подошёл к ведунье, схватил рукой за горло, приподнял и встряхнул над шкурой.
– Что ты несёшь, старая карга! – прошипел Едигей захрипевшей от удушья Веде. – Какой ещё сын? У Тимура их было всего четверо! Двое умерли раньше отца, а двое – Шахрух и Мираншах – остались! Нет больше сыновей! Слышишь! – Он разжал пальцы, и старуха рухнула к огню, судорожно вздыхая и откашливаясь.
– Есть, – просипела она, поднимаясь и растирая шею. – Есть, господин. Пятый сын, подаренный старику перед самой смертью младшей императрицей Тукал-ханум.
– Что? – Едигей в изумлении уставился на Веду. – Не может быть!
– Может, господин, может. Тукал-ханум родила мальчика перед смертью Тимура. Бедняжка! – Старуха вздохнула. – Тебе, должна быть известна ужасная участь гарема покойного Тимура. Сразу после его смерти женщины были проданы в рабство, стали наложницами простолюдинов и солдат, были отданы в прислуги. Таким образом осмелевшие шакалы отомстили льву, надругавшись над его жёнами.
– Я знаю, – горько произнёс Едигей. – Моя сестра была в гареме и покончила с собой, когда её заставили выносить ночные вазы за служанками
