покинули его всего за несколько минут, и началась разгрузка трюмов. Льето и Энгельберт не уставали восхищаться всем окружающим. Необъятность внутреннего порта «Святого Михаила» ничем не уступала его собрату в Нахоре. Энгельберт забавлялся, глядя, как брат озирается по сторонам с приоткрытым ртом и выпученными глазами.
– Я и впрямь впервые вижу, как ты любуешься чем-то, не оглушая меня воплями.
– Все так… невероятно. Я бы в жизни себе не простил, если бы пропустил такое зрелище.
К ним присоединились Дудон и Олинд, таща свое воинское снаряжение, выгруженное из трюма.
– Я бы вам посоветовал быстрее забрать свои пожитки, парни. Здешний каптенармус не выглядит хомячком.
– Понятно, уже идем, – ответил Энгельберт.
Он уже собирался встать в очередь из солдат, дожидавшихся выдачи багажа, но Льето дернул его за руку.
– Глянь-ка туда, – сказал он, ткнув пальцем в пандус напротив, где только что причалил другой челнок.
На лицах у спускающихся по причалу людей было написано такое же изумление, когда они открывали для себя местные виды. У всех, кроме одного.
– Скажи-ка мне, вон тот христианин никого тебе не напоминает?
Прищурившись, Энгельберт посмотрел в направлении, куда указывал брат, на противоположную палубу. У мужчины, спускавшегося из МТА, выражение лица резко отличалось от всех прочих. Его спокойные черты не отражали того потрясения, которое читалось на лицах окружающих. Мощного телосложения, он казался почти таким же крупным, как Льето, но явно был куда менее взволнован. Свои темные волосы он носил собранными в простой хвост на затылке, глаза тоже были темными; линия носа как бы продолжала линию лба, без обычной впадинки. Эта особенность придавала ему сходство с классической скульптурой.
В отличие от остальных, он не кинулся за своими вещами, а невозмутимо встал в очередь, отрешенно глядя куда-то вдаль.
– Разве это не знаменитый Танкред Какой-то-Там? – спросил Льето.
Энгельберт покопался в памяти, и перед ним всплыла картинка, мимолетно увиденная то ли на экране, то ли в газете. Но Олинд вспомнил имя раньше его:
– Тарентский. Это Танкред Тарентский.
– Точно! – неожиданно обрадовавшись, вскричал Льето. – Это он! Значит, мы будем служить в том же подразделении, что Танкред Тарентский. Святый боже, ну и пруха!
– А кто такой этот Тарентский? – спросил Дудон, заинтригованный бурным энтузиазмом Льето.
Тот прыснул, наградив молодого рекрута мощным хлопком по плечу:
– Он не знает Танкреда Тарентского! Мой бедный друг! Это же легенда сражений. Лейтенант, получивший больше всего наград во всей христианской армии. Свирепый воин, о котором рассказывают во всех военных школах… кроме твоей, очевидно.
– Не обращай внимания, – бросил Энгельберт. – Как обычно,
