в руках и доложил, что кушать подано.
– Иди сними верхнюю одежду, вымой руки и пригладь волосы, – приказала мне строгим голосом тетя Нелли. – Ниночка проводит тебя.
Ниночка с неохотой оторвалась от матери, которая все еще обнимала свою любимицу. Сказав мне сухо «пойдемте», девочка повела меня в глубь дома целым рядом светлых, красиво убранных комнат.
В просторной детской, где стояли три совершенно одинаково убранные кроватки, она подвела меня к изящному мраморному умывальнику.
Пока я мыла руки и тщательно вытирала их полотенцем, Ниночка очень внимательно меня разглядывала, наклонив немного в сторону свою белокурую головку.
Думая, что она хочет заговорить со мной, но стесняется, я ободряюще улыбнулась ей. Но она вдруг фыркнула, покраснела и в тот же миг повернулась ко мне спиной.
По этому движению я поняла, что девочка на меня за что-то сердится, и решила оставить ее в покое.
Глава VI. Горбунья. – Новый враг
Когда мы вошли в столовую, над длинным обеденным столом горела люстра, ярко освещая комнату.
Вся семья уже сидела за обедом. Тетя Нелли указала мне место около Матильды Францевны, которая, таким образом, очутилась между мной и Ниночкой, приютившейся около матери. Напротив нас сидели дядя Мишель и оба мальчика.
Возле меня оказался еще один незанятый прибор. Он невольно привлек мое внимание. «Разве в семье Икониных есть еще кто-нибудь?» – подумала я.
И как бы в подтверждение моих мыслей дядя с недовольством взглянул на пустой прибор и спросил у тети:
– Опять наказана? Да?
– Должно быть! – пожала та плечами.
Дядя хотел спросить еще что-то, но не успел, потому что как раз в это время в передней прозвенел такой оглушительный звонок, что тетя Нелли невольно зажала уши, а Матильда Францевна на пол-аршина подпрыгнула на стуле.
– Отвратительная девчонка! Сколько раз ей было велено не трезвонить так! – произнесла тетя сердитым голосом и обернулась к дверям.
Я посмотрела туда же. На пороге столовой стояла маленькая кривобокая фигурка с приподнятыми плечами и длинным худым лицом.
Лицо девочки было таким же безобразным, как и фигурка. Длинный крючковатый нос, тонкие бледные губы, нездоровый цвет кожи и густые черные брови на низком упрямом лбу. Единственное, что было красиво в этом не по-детски суровом и недобром старушечьем личике, так это глаза. Большие, черные, умные и проницательные, они горели, как два драгоценных камня, и сверкали, как звезды, на бледном лице.
Когда девочка немного повернулась, я тотчас заметила огромный горб за ее плечами. Бедняжка! Так вот почему у нее такое измученное личико, такая жалкая обезображенная фигурка!
Мне стало ее жалко до слез. Покойная мамочка всегда учила меня любить и жалеть калек, обиженных судьбой.
Но, очевидно, никто, кроме меня, не жалел маленькую горбунью. По крайней мере, Матильда Францевна
