пышностью и богатством от оружия его товарищей. И внешность его была несколько иная, нежели у остальных. Он был гибок и строен. На его молодом, красивом лице не было той вороватой пронырливости, которая была написана на лицах Магомы и Ахмета. Что-то величавое и гордое, надменное и породистое сквозило в его тонких чертах. Черные глаза его горели огнем отваги; прекрасные губы улыбались насмешливо, гордо и властно, и в то же время по-детски наивно и обаятельно… Ему было лет двадцать пять, не больше.
Догоравшие уголья костра вдруг осветили своим прощальным светом пещеру и потухли. И разом все погрузилось в сплошной, непробудный мрак. Только извне, сквозь трещины в каменных стенах пещеры, проникали сюда огненные зигзаги молний, на миг освещая убежище троих горцев, скрывавшихся здесь от грозы.
– Пора спать, – с легким зевком произнес красивый горец с гордой осанкой, – на заре надо двигаться дальше. Наши ждут у истоков Арагвы… Опаздывать нельзя… Алла верды[9]…
Сбросив со своих плеч суконную чоху, он разостлал ее на полу пещеры и, повернувшись лицом к востоку, стал шептать слова вечернего намаза[10]. Его товарищи последовали примеру аги.
И вдруг страшный, пронзительный крик прорезал тишину ночи.
– По-мо-ги-те!.. Спасите! – простонал неподалеку от пещеры молящий, испуганный толос.
– Ты слышишь, ага? Я не ошибся! Это не джинн бездны завлекает путника. Там кричит человек! – вскричал Магома, разом вскакивая на ноги и содрогаясь от охватившей его жажды наживы. – Может быть, богатый человек. Может быть, армянский купец из Тифлиса или Гори…
– Молчи, Магома! Или ты не знаешь, что несчастье человека, нуждающегося в помощи, не должно вызывать дурные мысли о грабеже? Или ты, как завзятый барантач[11], как простой душман[12], думаешь только о наживе?.. Стыдись, Магома, высказывать то, чем черный дух смущает твою душу… Надо спешить на помощь, надо спасти человека…
И, схватив тлеющую головню из костра при помощи двух кинжалов, ara-Керим, так звали красивого горца, в одну минуту раздул ее и, освещая себе путь разгоревшейся головней, в сопровождении своих товарищей выбежал из пещеры.
Гром утихал. Гроза замирала. Все реже и реже золотые змеи прорезывали почерневший полог неба. Дождь перестал, и только быстрые ручьи шумными потоками устремлялись вниз…
– Эй! Ради Аллаха! Откликнись, где ты! – громко разнесся по горам могучий крик Керима.
Он замер на миг, с высоко поднятой головней, ожидая ответа. Его друзья в молчании остановились рядом.
Сначала все было тихо. Только отдаленные раскаты грома, неизбежные спутники грозы, медленно затихали, отдаваясь замирающим эхом в сердце каменных утесов. Но вот тихий стон послышался поблизости:
– Помогите! Я умираю!..
– Это не наш! Это урус[13] просит о помощи! Брось его погибать, как собаку! – возбужденно заговорил Ахмет, приближаясь в темноте к красавцу Кериму.
Тот
Алла́ верды́ – спаси Бог.
Нама́з – мусульманская молитва.
Барантач – грабитель.
Душма́н – разбойник.
Урусами горцы называют русских, грузин и вообще всех христиан.
