style="font-size:15px;"> – Оставь это себе, – сказал Муса-Гаджи. – Унесешь с собой в могилу.
– Бери, бери все! – умолял охотник, доставая из потайных карманов еще и еще.
Среди того, что охотник бросал к ногам Мусе-Гаджи, были не только монеты, но и женские украшения. И вдруг Мусу-Гаджи будто что-то ударило. Среди блестящих серег и браслетов он заметил скромное кольцо. Муса-Гаджи поднял его и узнал в нем то, серебряное, с бирюзой, которое он сделал сам и которое подарил своей любимой Фирузе.
Муса-Гаджи выхватил кинжал и приставил его к горлу охотника:
– Где ты его взял?! – гневно вскричал Муса-Гаджи.
– Я… Когда делили добычу, – сбивчиво говорил пленный. – Юзбаши забрали золото, а нам оставили серебро.
Мусе-Гаджи хотелось убить грабителя, но тот мог знать хоть что-нибудь о Фирузе.
– Чье это кольцо? – тряс его за шиворот Муса-Гаджи. – Говори!
– Не знаю, мой господин, – оправдывался несчастный. – Я всего лишь охотник… Когда собрали пленных, там было много девушек…
– Что с ними случилось? – торопил Муса-Гаджи, водя кинжалом по горлу пленного.
– Клянусь жизнью, я не знаю, – говорил тот. – Я слышал, что девушек увезли продавать, а двух из них послали в подарок Надир-шаху.
У Мусы-Гаджи помутилось в глазах. Он опустил кинжал и отошел.
– Убирайся.
Но охотник не уходил. Он сложил перед Мусой-Гаджи свое оружие и сказал:
– Ты сохранил мне жизнь. Но я не хочу служить каджарам.
– Что? – не понял Муса-Гаджи. – Уходи, пока цел.
Охотник не трогался с места.
– Чего ты медлишь? – спросил Муса-Гаджи.
– Я – туркмен. Меня зовут Ширали, – отвечал охотник. – Надир-шах набросился на наши аулы, как его брат теперь нападает на ваши.
– Как же ты оказался в его войске?
– Шах пригрозил, что выселит всех наших людей, если они не дадут ему воинов, – говорил Ширали, – а девушек раздаст своим подручным.
– Надо было драться, а не дрожать за свою жизнь, – ответил Муса-Гаджи.
– Мы дрались. И не раз ходили на каджаров. Но потом шах привел столько войск, что от наших воинов почти никого не осталось. И еще… Они бы убили всю мою семью, если бы я не пошел в войско шаха. Племя, которое решило сопротивляться, они вырезали до последнего младенца. Я видел трупы этих несчастных, которые пожирали собаки. А головы их стариков торчали на копьях сарбазов. Земли их и воду шах сделал собственностью своей короны.
Но Мусе-Гаджи было не до чужих бед, здесь хватало и своих. Муса-Гаджи мучительно пытался понять: что ему теперь делать? Отправляться в Персию? Искать самого Надир-шаха? Это было безумием, однако Муса-Гаджи был готов и не на такое. Но что скажет Чупалав? Что скажут другие, если он бросит своих друзей перед сражением с Ибрагим-ханом и отправится неизвестно куда, хотя бы и из-за большой любви к Фирузе? Если бы она была где-то здесь, он бы не пожалел жизни, чтобы ее спасти, но
