Ты всё еще боишься?
Euguar: Все еще! Я еще больше боюсь! Ты бы ее только видела!
Лу: Что-то не так?
Euguar: У нее бесцветные глаза.
Лу: О, так ты уже ходила на прием?
Euguar: Она была у отца. Это его друг. И зачем я ему сказала, что пять лет не хожу к стоматологу?! Все-таки родителей надо беречь от правды. Так безопаснее.
Лу: Но ведь это и правда ненормально! Пять лет!!!
Euguar: Брось! Если не беспокоят, зачем их ковырять!
Лу: Не ковырять, а осмотреть. Не все повреждения беспокоят. А вдруг потом кариес или вообще выпадет.
Euguar: Нет, я иду на эту пытку только ради папы.
Лу: Иди еще ради меня, если тебе нужен подвиг, но если она обнаружит проблемный зуб и вылечит, ты поймешь, ради кого на это шла.
Euguar: ОК!
Женька подумала, что ради Лу даже в туалет лишний раз не сходит, но оставила это при себе.
Лу: Мне звонила Анне, хочет познакомиться с тобой.
И тут что-то искусственно притушенное до поры внутри Женькиной груди стало закипать и требовать выхода.
Euguar: Я уверена, что дело было так: твоя неведомая мне подруга Анне звонила тебе по какой-то ерунде, ты села ей на уши и два часа рассказывала обо мне, не давая слова вставить. Она из вежливости тебя дослушала. А потом ты сказала «я непременно вас познакомлю» – и она не смогла отбиться. Кстати, кто это – Анне?
Лу: Я же тебе рассказывала о ней, моя школьная подруга. (Лу никогда не придает значения Женькиным эмоциональным всплескам, и от этого ощущение ошейника еще резче). Мы были неразлучны. Она научила меня целоваться.
Euguar: Мне обязательно с ней знакомиться?
Лу: Дженни, ревность – это глупо!
Euguar: Глупо не это! Глупо думать, что я тебя ревную. Почему ты считаешь, что всем есть дело до того, с кем ты целуешься, спишь, ходишь в бассейн? Правда думаешь, что кого-то кроме тебя это заботит? Лу, ты эго-маньяк, тебе лечиться нужно, запишись к специалисту, я оплачу.
Лу: Вот видишь, типичная ревность. Ты не уверена в своих силах? Тебя пугает приближающаяся старость?
Euguar: Ты это серьезно?!
Лу: Конечно, очевидно же, ты боишься стать непривлекательной для меня в силу достаточно критического для женщины возраста.
Euguar: 26 – критический?
Лу: Конечно, это же почти 30.
Euguar: А тебе почти 12! И твое самомнение, помноженное на глупость, делает тебя похожей на болонку. Единственное, чего я по-настоящему боюсь, – это спустить тебя с лестницы и сесть за это в тюрьму.
Лу: Я бы посоветовала тебе впредь, во избежание судебного иска, не угрожать мне, по крайней мере, письменно. Запомни, нет, лучше запиши в ежедневник, 22 сентября в 16:45 мы встретимся в «t’ Hooischip» на Ватерлоо-плэйн за столиком наверху, в правом углу, подальше от окна. Пожалуйста, двадцатого позвони им и зарезервируй столик. Записала?
И Женька решилась. Сколько можно! И главное – зачем?
Euguar: Ни дать
