так облажаться и не сказать в свою защиту ничего путного. Женьке порой не нравилось в коллективе абсолютно всё, и только мефроу Лепелтье украшала это место всегда.
Приезжала ли Лу за вещами, так и осталось загадкой, но Жене не было дела. Мобильный, по крайней мере, о ее метаниях под дверью не сообщил. Оказалось, так приятно не быть с ней ни в какой связи. Оказалось, когда ты отчаянно смел, то отчаяние не так заметно, а смелость – она просто бьет в глаза, так, что даже львы приседают.
Духота стояла до позднего вечера, и даже в районе полуночи ветер лишь гонял ее, нисколько не освежая. Хотелось дождя, но всегда навязчивый, в этот раз он где-то загулялся. Женька думала о том, как мир сегодня прямо на глазах сходил с ума. Папа, зная, как она боится стоматологов, сосватал ее самой инфернальной тетке. Лу до того обнаглела, что, не смущаясь, назначает ей, занятому взрослому человеку встречу с соплячкой! Да еще не спросив, когда ей удобно! И плюс ко всему, обозначив, как эта подруга ей важна и дорога, тем не менее, пожаловала той аудиенцию лишь через полгода с точностью до минуты. И даже то, что сама она, наконец, сбросила с себя эту пиранью, подтверждало: город перегрелся. На работе она в перерыве вышла в мессенджер, впервые ощутив непривычную легкость. Сначала не поняла, а поняв, поразилась – как, оказывается, была сильна незримая порабощающая сила Лу. Общаясь с кем-то кроме нее, Женька всегда ощущала дискомфорт. Словно совершала что-то плохое. Словно воровала то, что принадлежит одной ей, Бессменной Лу.
Женька щелкнула на вкладку Мадо.
Мадо.
Как–то так вышло, что после смерти Кати это ее новая ближайшая подруга. Не та ближайшая, которой расскажешь все, не самая надежная и верная, не главная подруга на всю жизнь, а просто журналистка одного местного телеканала, с которой ее свел случай, не самый интересный, но с тех пор вот уже полгода они друг у друга в самой активной ротации. Дружба с Мадо – это повод бить тревогу, но бить ее некому. Никому нет дела, с кем она дружит. Все упреки и призывы – формальность, слова. На деле всем безразлично. Даже маме. Иногда эта мысль приходит в голову Женьки, но ее даже высказать некому.
Мадо – это верх живучести, это непрерывные поиски, где потеплее, погрязнее и хорошо кормят. Это честнейшие глаза и ни проблеска совести. Остается только удивляться – и Женька не переставала это делать – как с такой пронырливостью, без единого комплекса и c непобедимой жаждой наживы Мадо так мало пока чего достигла. Ее телефонной книжке и умению влезть в самый узкий лаз всегда можно было только позавидовать, однако карьера ее как-то мало напоминала поступательное движение вверх. Мефроу Лепелтье как-то посоветовала Женьке держаться от нее подальше и в качестве причины привела именно ее бестолковую карьеру. Женька не поняла и через полдня размышлений пришла за пояснением.
Старая телевизионщица закинула очки на макушку, приобняла ее за плечи и пошла с ней к выходу, как бы выпроваживая подобру-поздорову.
«Посмотри
