твоя».
Игорёк завидовал Шуйце и Деснице, которые любили своих матерей, и у иконы Богородицы всегда обретали душевный покой.
Он – никогда.
Игорёк знал про Семистрельную, видел ее изображение, но впервые подробно рассмотрел.
Стрелы были как кинжалы.
«Не кинжалам же молиться», – раздраженно подумал он и продолжил движение, не задерживая взгляда на Моисее Мурине и других.
Игорьку не просто нужно было сейчас помолиться, он хотел быть наконец услышанным и понятым, поэтому так тщательно выбирал для этого место.
Искал Христа…
Хотя тут тоже имелись у Игорька претензии.
Начать с рождения, с Рождества то есть.
Почему в хлеву, а не в гостинице? Номеров не хватило? А забронировать можно было?
Кто?
Да те же ангелы! Вместо того чтобы рулады в небе выводить: «Слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение…»
Какое благоволение, когда построить были всех должны, как он, Игорёк, построил.
А не можете строить, ангелы, так хотя бы бытовые условия обеспечьте! И пиарить нужно было, конечно: «Бог родился!» – не в полях первым попавшимся пастухам объявлять, а в города лететь, где полно народу, и в первую очередь богатюков-олигархов к делу подключать.
Э-эх…
Многое, очень многое в Евангелии вызывало у Игорька недоумение, раздражение даже.
Было, было, но зачем же все рассказывать? Записали-то ведь не сразу, было время подумать, что рассказывать, а про что и промолчать. Что-то подправить, а кое-что вовсе вычеркнуть.
«Господь прослезился».
Разве так герои делаются?
Герои не должны плакать, во всяком случае – на виду.
И неужели нельзя было про щеки вычеркнуть?
Да эти «щеки» сколько народу от Христа отвратили, из-за них небось мусульмане мусульманами стали, потому что нормальному человеку противно думать, что он должен левой стороной повернуться, после того как ему по правой вмазали.
Вера?
Так гораздо больше было бы веры и верующих, если б в Евангелиях было все как надо записано.
«Доверили бы тогда это дело мне – в церковь бы все полетели и всё понесли, как летели в зону заочницы в ответ на мои прелестные письма, неся с собой деньги и пирожки», – немного смущаясь, думал иногда Игорёк.
Да и к самому Христу были у него претензии.
Как ни пытался, не мог взять в толк, как, почему, за какие заслуги какие-то неудачливые рыбаки с рваными сетями, голытьба, чуть ли не опущенные, апостолами стали?
Разве можно замутить такое дело, как новая религия, с первыми встречными-поперечными?
Никакого отбора, ни единой проверки…
И, как результат, один – предатель, другой – трус, третий пальцы свои немытые в чуть
