задевал моё ухо. Но мне и это было приятно. Сегодня – мой день! Я сам управляю Мишиным змеем. Пусть все на нашей улице завидуют мне. Даже Пулат.
Семья Пулата на самом деле была не китайская, а уйгурская[14]. Они приехали в Ташкент в пятидесятые годы, вместе с другими переселенцами, после соглашения о воссоединении уйгурских семей между Китаем и Советским Союзом. Отец Пулата был на родине человеком состоятельным. На нашей улице его прозвали Китаец – Миллионер. Он купил большой дом и сразу же начал перестраивать его – увеличивая в несколько раз, чтобы поселить всех, кто приехал с ним. Семья и родня были многочисленные. Затем купил огромную легковую автомашину ЗИМ. И это – в то время, когда даже маленький «Москвич» был редкостью! Соседки на нашей улице завистливо шептались: «Миллионер из Китая двадцать вагонов добра привёз. Всё государству отдал. Вот ему шиковать и разрешают».
Но жизнь уйгурских переселенцев на Гоголевской была удачной только вначале. Автомобиль ЗИМ миллионер скоро разбил. Купил белую «Волгу». Потом и эта машина куда-то исчезла. На родине он был успешным торговцем, но, убежав от одного коммунистического режима, попал в другой. Дела у него шли плохо. На улице он показывался всё реже.
Дом миллионера в конце улицы на удивление быстро ветшал. Окна в нём перестали мыть. Прекратили обновлять побелку уличного фасада и подметать площадку перед домом. Старики – родители и брат миллионера умерли. Родня разъехалась. Не задалась жизнь этой семьи на новой родине. Узбеки за «своих» уйгуров не признавали, хотя это был близкий по языку и культуре народ. Для них уйгуры так и остались «китайцами».
А Пулат мне нравился, хотя и моя бабушка, и наши соседи называли его хулиганом. Как, впрочем, и всех, кто играл на улице в ошички[15] и лянгу[16], стрелял из рогатки, катал крючком железный обруч от бочки и носился по асфальту на грохочущем самодельном самокате с колёсами из подшипников. На самом деле Пулат был добрым и справедливым парнем. Меня он всегда защищал от уличной шпаны. И я был благодарен и привязан к нему. Как к старшему брату. Хотя почему-то стеснялся этого.
Миша заезжал на Гоголевскую всё реже. А потом и вовсе пропал. Дети нашей улицы вырастали. В моду входили новые игрушки – не кустарные, а фабричные. Бизнес бродячих торговцев в нашем городе незаметно и тихо умирал. Ещё раз Мишу я увидел, когда заканчивал в шестой класс.
Было самое начало июня – конец учебного года. Трава уже пожухла. Доцветали вонючки – айлантусы. Пахли они в этот период по – особенному терпко. Тротуары были засыпаны их мелкими цветочками, похожими на опилки. Горьковатый, блаженный аромат начинающихся каникул стоял над городом. Для меня наступала дивная пора беззаботного ташкентского лета. Я зашёл к Пулату во двор и сразу увидел знакомую повозку. Из – под неё торчали босые ноги лежащего на расстеленном тряпье человека.
– Похуил заехал, – объяснил Пулат. – Опия накурился и спит. Ишака и паспорт у него украли… Ахмок![17] И не выгонишь его. Жалко – земляк всё –
И дунгане, и уйгуры были народами – скитальцами. После поражения дунганских и уйгурских национальных восстаний в Китае в 60–70 годы ХIХ века жизнь разбросала их по просторам Центральной Азии, от северного Китая до Казахстана. И переселяясь, каждый раз им приходилось встраиваться в чужую среду, начинать жизнь заново.
Ошички – до восьмидесятых годов прошлого века – любимая игра ташкентских детей. То же, что и бабки, где биты и фигурки, которые бьют, делаются из костей коленных суставов животных. Сегодня эта игра уже забыта.
Лянга – игрушка из клока овечьей шкуры, с пришитым свинцовым грузом. Лянгу подбрасывают внешней и внутренней стороной стопы. Кто эффектнее и больше раз подбросит, тот и выиграл. Игра «лянга» аналогично китайской игре «jianzi», что означает «хромой» (игроки, переутомлённые игрой в лянгу, начинали прихрамывать). Это же значение имеет персидскогое слово «lang» – возможно, название «лянга» произошло от него.
Для жонглирования лянгой навыки требовались поистине акробатические. А сколько необыкновенных слов надо было знать, играя в лянгу! Не говоря о том, что надо было уметь делать фигуры жонглирования, которые обозначали эти слова. Играть толком я так и не научился, но своё восхищение мастерством звёзд лянги забыть не могу.
«Виси», «пары» – прямые и кривые, «люры», «кайчи» – какие слова! В особый восторг меня приводило звучание ташкентского названия одной из фигур – «джянджи» (не от китайского ли «jianzi»?). Надо было уметь произносить его так, чтобы не насмешить старожилов уличных игр. Звук «дж» должен быть слитным – таким, как в аутентичном узбекском произношении слов «джигар» или «джаляб».
В английском языке так произносят букву j – как [dƷ]: jacket, joy, jingle…
А джянджи – это… джянджи!
Кстати: джигар – это баранья печень, из которой делают вкуснейший шашлык с курдюком (думбой), а джаляб – так обзывают гулящих женщин.
В лянгу играют и сейчас – недавно, хотя и под другим названием, эта игра стала модным увлечением в европейских городах и, в частности, в Москве.
Ахмок – по-узбекски «дурак».
