Шелковая жизнь. Алексей Хабаров

      Накрыл – и полез под кровать. Я чувствовал, что найду там и третью. Оглядел пол, но кроме пыли, похожей на пух, ничего не нашёл. Перевернулся на спину, чтобы осмотреть дно кровати, и обомлел…

      Прямо над моей головой, на фанерной изнанке висели рядышком приплетённые шёлковой паутиной два кокона. В каждом было по круглому, как иллюминатор, окошечку с распахнутой крышкой.

      Один кокон был белый, а второй – цвета слоновой кости. Это были они – мои Тахир и Зухра.

      Их не съел ёжик. Они не погибли, как в фильме – сказке! Они удрали, свили коконы, проспали в них целый месяц и превратились в двух прекрасных бабочек.

      Тахира и Зухру я пересадил в тот самый фанерный ящик с поломанной сургучной печатью и надписью «г. Оренбург», сделанной химическим карандашом. Бабочки не улетели, хотя я не стал его закрывать. Они продолжали танцевать внутри ящика.

      В середине лета в коробке ползали уже несколько сотен маленьких шелкопрядов. Шёлковая жизнь на жёлтых полах продолжалась!

      …Когда я заканчивал школу, мы перекрасили полы в унылый серый цвет. Зачем – до сих пор не знаю. Краска эта быстро протиралась. Мы – подкрашивали. Но сквозь неё каждый раз проступал ярко – желтый, солнечный. Жёлтая краска была очень гладкая – шёлковая… Серая к ней не прилипала.

      Ширинка Болконского

      Мне было восемь лет.

      Я носил лифчик с чулками.

      Он перекручивался.

      Чулки отстёгивались и сползали…

      В 1965-м вышел на экраны фильм «Война и мир».

      Тогда же вместо чулок у меня появились белые колготки…