бух, бух.
О, уже топают.
Болтун. Будь у меня выбор, я бы послушал флейтистов. Или посмотрел на танцовщиц.
– Рим пришел на эти земли навсегда. Великой Германии процветать! Да будет на то воля богов, Квирина, Юпитера и Весты, а так же, – Вар делает почтительный жест в сторону бронзовой статуи, глядящей на нас из глубины кабинета, – самого Божественного Августа!
Аплодисменты. Возгласы одобрения.
Вар, несмотря на бодрость слов, выглядит осунувшимся и больным. Насколько я знаю, пропретор больше не пьет вина. Под видом дара Бахуса ему подают воду из целебного источника, подкрашенную отваром шиповника…
Я перевожу взгляд на римлян – в основном они довольно чахлые. Суровый климат Германии не щадит моих соотечественников.
Напротив – германцы выглядят настолько здоровыми, словно собираются жить вечно…
Раб подносит Вару стеклянную чашу с «вином». Вар выплескивает немного на пол и поднимает чашу над головой:
– Пью за это!
Все пьют.
– Но не будем о серьезном! – продолжает Вар. – Сегодня первый день Патрицианских Игр, так же называемых Театральными. Значит, вечер должен закончиться хорошим представлением!
Я киваю. Посмотрим, что нам приготовил Квинтилий Вар.
– А вот и мой сюрприз.
– Расступитесь! Дайте пространство! – Преторианцы раздвигают толпу. – Расступитесь! Расступитесь!
Квинтилий Вар улыбается. Я смотрю, затем пожимаю плечами.
Интересное у пропретора Германии представление о театре…
Когда-то бог-кузнец Вулкан – или, как его называют греки, Гефест – сделал людей из глины. Хорошо сделал, с чувством, с толком, с расстановкой. Мастер. Но чего-то не хватало…
Люди были красивы, но мертвы.
Прекрасные оболочки без души.
И тогда титан по имени Прометей похитил огонь, чтобы вдохнуть в людей жизнь…
И был наказан. Отец богов Юпитер приказал приковать смутьяна к скале, и каждый день прилетал орел – клевать печень Прометея. А утром она снова отрастала. Как новенькая. Чтобы продлились эти мучения целую вечность. Так задумал великий Юпитер…
Но самое главное: со скалы открывался прекрасный вид на все человечество.
Чтобы наивный, прекраснодушный, мечтательный Прометей наконец понял, что натворил.
В круг, освобожденный преторианцами, входит человек в синем одеянии и высоком колпаке – вроде тех, что носят вольноотпущенники. На ткань нашиты серебряные монеты, кусочки цветного стекла и ракушки.
Человек поднимает руки – торжественно.
Германцы на мгновение затихают, затем начинают вопить еще громче. Гаа, гаа!
Вот что выбрал для нас Публий Квинтилий Вар…
Черного человека с грацией заклинателя змей.
Помощник фокусника – тощий, высокий, лица не видно в тени капюшона – выносит подставку, обшитую красной тканью, и водружает
