лакомо веет
с одежды, осколков нагих.
Пусть губы навеки нам склеит
один поцелуй на двоих!
А толпы мелькают забыто,
как сотни вселенских комет.
Пусть будем в сей позе отлиты
в свиданий модель, монумент!
Панковой Катюше
The Lensky
Раздал вам чудо, шанс, сюрпризы,
от клеток всех, оков ключи.
Лицо своё не вставил в ризы.
Теперь ждут казни палачи.
С колен вставайте и из лужи,
плодитесь верой, не тоской,
и каждый счастий всех заслужит,
и с маслом каши уж густой,
братанья с миром, без роптаний
святую жизнь славянских лет.
Прошли вы сотни испытаний,
и плети, голод, низость бед.
Я к вам пришёл, темь озаряя!
Повержен хлюст и лжец, сатрап.
Ну, что стоите, взор теряя?
Иль раб всегда по духу раб?
Животные
Бредут рогато, зло, устало,
тряся ли выменем, хвостом,
и желчь сливают за кустами,
и высят хла?мность за мостом.
А пьют! – до рвоты, рёва, визга,
ища стык с мышцей половой.
И дорожат всё больше миской,
чем полной мыслей головой.
Плодятся, множась неуёмно
и неумело, как слепцы,
как черви в куче мира тёмной,
но водрузив на лоб венцы.
И скалят клык, и падаль делят
срамны?х дел жирные стада.
Иные – слабых пастью мелят.
А я тут – Ной среди скота.
Demoversion
Усыпаны разным салютом
преддверия рая всего.
Наполнены чувственным людом
и мудрым все сени его.
Приветливы двери околиц
улыбкою тихой подков.
Не каждый тут гость – богомолец.
Османы, масаи с боков.
А пола алмазные шири
накрыты коврами бело.
Песчинок от злобы и сыри
сюда занести не могло.
На стенах огни акварелей,
витражные капли окон.
"Внутри восседает Бог белый" -
легенды твердят испокон.
Анонсы прибиты в предстенок
вселучших талантов веков.
Жаль, нету ни крови, ни венок,
чтоб счастья почуять приток.
Ах, мысли вдобавок дурманит
вкуснейшая запахов смесь!
И очередь ждать свою манит…
Но всё ли так дальше, как здесь?!
Чаровница
Открой секрет любовных
побед ушам слуги,
