Голицына, но помолодевшая на полвека с лишним.
Восемнадцатый век
В маленькой гостиной дома Голицыных рядом с молодой княгиней Натальей Петровной стояла двадцатилетняя горничная Палаша.
– Сегодня что? – спросила Голицына.
– Семнадцатое декабря, – ответила Палаша.
– Год?
– Одна тыща семьсот восемьдесят второй.
– Стало быть, сколько мне?
– Тридцать восемь лет и одиннадцать месяцев. Ровно! День в день.
– Ступай! – произнесла княгиня.
– Я пришла сказать, – ответила горничная.
– Скажи!
– Лекарь пришёл.
– Иван Самойлович?
– Он самый.
– Зови!
Горничная вышла. Через мгновение появился сорокаоднолетний мужчина, лейб-медик Двора Её Величества Джон Самюэль Роджерсон или, как его называли придворные, Иван Самойлович Роджерсон.
– Добрый день, уважаемая княгиня! – поприветствовал он.
– Good afternoon, John!
– Можно княжича посмотреть?
– Сейчас! – сказала Голицына, взяла колокольчик и позвонила.
Вошла Палаша.
– Бориса позови!
– Будет исполнено! – ответила горничная и вышла.
– How are you, John? – спросила Голицына.
– Дела идут потихоньку. У вас как?
– Тоже идут, Джон, и тоже потихоньку.
Появился тринадцатилетний сын княгини. Увидев лейб-медика, поприветствовал его по-английски:
– Good afternoon, mister Rogerson!
– День добрый, господин Голицын! – ответил Роджерсон и принялся осматривать мальчика.
– Горло совсем не красное, – сказала княгиня.
– Да? Совсем не красное? – произнёс лейб-медик и, пощупав горло княжича, спросил у него. – Совсем не болит?
– Совсем! – ответил Борис и добавил по-английски. – I don’t cough.
– А раз кашля нет, – с улыбкой продолжил Роджерсон, – значит, что?
– Иду на поправку! – воскликнул мальчик.
– Правильно! – поддержал его лейб-медик. – Идёшь на поправку, то есть выздоравливаешь! А это значит, можно немножко побегать и даже… jump, grasshopper!
– Попрыгать! – радостно подсказал Борис.
– Да, попрыгать, – согласился Роджерсон. – Но немножко.
– Ступай, Борис! – с улыбкой произнесла княгиня.
– Goodbye, mister Rogerson! – воскликнул мальчик, покинул маленькую гостиную и вышел в гостиную большую к двум своим сёстрам и брату: двенадцатилетней Кате, семилетней Софье и одиннадцатилетнему Мите. Рядом находились присматривавшие за детьми гувернёры-воспитатели.
А княгиня сказала лекарю:
– Thank you very much, John!
– Благодарить за выздоровление сына надо не меня, а пособие, которое я когда-то написал! – ответил лейб-медик. – Оно называлось «Do morbis infantum».
– Латынь? –
