вдруг покроется тучами, что вполне вероятно, и сверкнет молния, что тоже вполне вероятно, то завтра она уже не будет здесь сидеть. Оставалось одно – признаться, что она немедленно и сделала. Обэд Рамотсве удивленно выслушал ее и повернулся к тетке, а та со смехом сказала:
– Но это был твой пончик. Ты его не украла.
Тогда, почувствовав огромное облегчение, Прешас разрыдалась и рассказала взрослым о судьбе, ожидавшей Илайджу. Обэд Рамотсве и тетка переглянулись.
– Негоже так говорить с детьми, – сказал отец. – Этого бедного мальчишку не убьет молнией. Быть может, он когда-нибудь научится не воровать. Этому его обязан научить отец, но тот все время пьет. – Он сделал паузу. Критиковать учителя было нелегко, особенно в присутствии ребенка, но слова сами рвались наружу. – Господь скорее поразит директора, чем мальчика.
Мма Рамотсве не вспоминала об этом случае годами и теперь, глядя на Мотолели, она старалась понять причину ее горя. Школьные годы называют счастливыми, но это не всегда так. Часто школа похожа на тюрьму: ты боишься учителей, других детей и никому не можешь рассказать о своих несчастьях, потому что думаешь, что тебя не поймут. Сейчас, возможно, вещи изменились к лучшему, кое в чем – наверняка. Теперь учителям запрещено бить детей, хотя, размышляла мма Рамотсве, есть мальчики – и особенно юноши, – которым бы не повредило небольшое физическое воздействие. К примеру, их ученикам. Что если бы мистер Матекони прибегнул к телесным наказаниям? Разумеется, ничего серьезного, просто иногда давал бы им пинка под зад, когда они наклоняются, чтобы поменять покрышку. Мма Рамотсве улыбнулась. Она и сама не отказалась бы проделать этот трюк с учеником, который был по-прежнему зациклен на девушках. Хорошо бы дать ему ногой по толстой заднице, когда он меньше всего этого ожидает, и сказать: «Вот тебе, получай!» Только и всего, но этот удар она нанесла бы от имени всех женщин.
Но эти несерьезные мысли не помогают решить стоявшую перед ней проблему: узнать, что тревожит Мотолели, почему она чувствует себя несчастной.
Мма Рамотсве убрала со стола покупки и поставила чайник на огонь, чтобы заварить чай редбуш. Потом опустилась на стул.
– Ты сегодня грустная, – сказала она. – Что-нибудь случилось в школе?
Мотолели покачала головой:
– Нет, я не грустная.
– Неправда, – возразила мма Рамотсве. – Обычно ты выглядишь счастливой. Ты очень жизнерадостная девочка. А теперь ты чуть не плачешь. Чтобы это заметить, не надо быть детективом.
Девочка опустила глаза.
– У меня нет матери, – тихо сказала она. – Я девочка без матери.
У мма Рамотсве от сочувствия перехватило горло. Вот оно что! Мотолели тоскует по матери точно так же, как она, Прешас Рамотсве, тосковала по своей матери, которую никогда не видела, а потом и по отцу, по своему доброму, справедливому отцу Обэду Рамотсве, которым она
