от селения.
– Куда мы едем? – взволнованно спросила, оглядываясь.
– Туда, где безопаснее.
– Безопаснее всего в селении антилоп. Отвези меня домой.
Риваль не ответил. К счастью, лес начал редеть, и вскоре жених и невеста выехали на рапсовое поле. Трава сложилась широкой примятой дорогой, уходящей за женскую гору. Такую могло оставить только целое воинство. Газель схватила поводья и дернула их так сильно, что конь заржал и встал на дыбы.
– Кинни! – Риваль наклонился, успокоил жеребца. – Что ты делаешь?
– Вези меня обратно! Как мог ты так низко поступить с нами?!
Риваль промолчал. Кинни обернулась. Его глаза были грустными. И виноватыми. Она пережила бы любое предательство, но не это. Было больно, из глаз потекли злые слезы. Кинни ударила барса в лицо. Он увернулся, обнял ее талию, удерживая. Тут уж газель перестала сдерживаться – забилась в руках варвара, как дикая кошка. Чуть не упала с коня. Риваль спешился. Кинни соскочила и бросилась обратно к лесу. Юноша настиг ее без труда, поймал.
– Кинни, Кинни, – шептал, уворачиваясь от звонких оплеух, которыми газель щедро осыпала его лицо. – Ну, перестань же, Кинни. Я не приводил их.
В конце концов, девушка сдалась и навзрыд расплакалась, закрыв лицо ладонями. Риваль опустил голову, приник лбом к ее волосам:
– Я не успел. Если бы еще немного прошел, встретил их до того, как… – он замялся и сжал руки в кулаки. – Кинни, поехали со мной. Нам некуда возвращаться.
– Нет, – попыталась остановить всхлипы. – Я разделю участь своего племени. И ты не остановишь меня.
Риваль вгляделся в ее глаза. Куда делась одухотворенность, священное просветление, покорность? Что такого видела эта удивительная девушка в храме и от чего отрекалась теперь. Риваль чувствовал ее боль. Дрожащей рукой погладил лицо, волосы газели, заключил ее разом похолодевшую ладошку в свою и заметил, что рука Кинни снова кровоточит.
– Хорошо, Кинни. Как скажешь. Я отвезу тебя в селение. Только поклянись, что не будешь делить участь племени.
Кинни едва заметно задрожала и сжала зубы.
– Поклянись мне, Кинни, – упрямо повторил рыцарь. – Иначе я умру, но не дам тебе туда вернуться.
Девушка поморщилась, кивнула. Риваль поднял ее на ноги, посадил в седло. Кинни поежилась и ссутулилась под тяжестью судьбы. Парень сел рядом, на мгновение крепко прижал ее к себе и, развернув жеребца, галопом помчался обратно к лесу.
Когда два непримиримых врага выехали к некогда широким городским воротам, открывшаяся картина поразила даже многое видавшего Риваля. Еще вчера густонаселенное, веселое и шумное селение теперь превратилось в груду пепла. Дома выгорели полностью, поскольку крыши были покрыты сухой соломой. От них остались только глиняные стены с зияющими насквозь окнами, через которые проглядывали обгорелые тела. Убитые лежали повсюду и были так густо навалены, что Ривалю
