мудрость присутствовала в ее характере, она-то и выручала всегда.
В рассол из-под оливок она раздавила два крупных кислых яблока без кожуры, пару ложек оливкового масла и острый перец чили, подумав, сыпнула щепоть морской соли и всё это взболтала, а затем порубила тяжелым ножом ветку мяты.
– Готово. Если и это не поможет, то будем казнить, – сказала она довольно и направилась обратно в темницу.
Опустим детали оставшейся части дня. Мария помогала Конче во всём и даже заслужила ее дружеский шлепок по спине.
Если вы были хоть на одной пирушке, то считайте, что посетили их все. При завоевании новых владений обязательно устраивали турнир с последующим застольем, изобилующим закусками и вином. На дворе стоял апрель, полуденной июльской жары не предвиделось и не было необходимости назначать время на рассвете. В обед всё случится.
Вряд ли Николас Перес в этот день гордился бы своими подданными. Истерзанные похмельем и мыслями о будущем, они вышли на свет божий, пошатываясь и потирая глаза.
Хайме II Арагонский не любил праздники, но свято чтил традиции. Узнав, как проводят время узники, он порадовался, что всё само собой складывается. Их можно убить, не напрягаясь, на турнире. Времени на подготовку полноценного представления не было, да и цели поразить воображение мелкой провинции роскошью королевских боев не стояло.
Наскоро соорудили круглую арену, напоминающую сцену для гладиаторских боев. На главной площади внутри крепости поставили деревянные щиты кругом, подперев их бревнами. Притащили скамейки для знати, натянули полог. Получилась вполне сносная арена для боя. Предполагалась быстрая рукопашная схватка между двумя группами.
Хуан мрачно смотрел на приготовления, никак не комментируя. Его товарищи и так понимали, что казнь заменили на гибель в бою, что тоже в принципе неплохо, если не считать, что умирать не хотелось.
Утро следующего дня началось с трубного звука королевского горна со стен крепости. Все потянулись к заутренней в храм Сан-Николас-де-Бари.
– Молитва, смерть, пир. Простенькое расписание для последнего дня жизни, – хмыкнул невысокий коренастый… теперь уже и не скажешь кто – бывший соратник? Друг?
– Кто мы теперь друг другу? – как бы размышляя сам с собой, спросил Хуан.
– Мы прежде всего люди. Судьба испытывает, но она и спасает.
– Я не верю в справедливость, – твердо сказал Хуан. – Не знаю почему, но никогда не верил.
– А во что веришь?
– В себя.
– И всё?
– И всё. Так вышло, что всё, что люди зовут справедливостью, на самом деле – лишь компромисс интересов. А любовью называют желание.
– Сложно быть счастливым с такими мыслями.
– Счастливым вообще сложно быть, а уж с мыслями – практически невозможно… Ладно, хватит болтать. Решим, как будем выживать. Надеюсь, противников будет столько же, сколько и нас.
– Не удивлюсь, если больше.
– На глазах у честного народа
