подарит тебе пуговицу.
Ева засмеялась. А Хаким продолжил:
– Я знавал разных ведьм, и все они были сильны, но не победили главного противника – время. Их всех убило время.
– Говорят, что в Бокаиренте живет сильная ведьма, – сказала Кати́.
– Говорят. Я не знаком с ней лично. А ты что, все слухи собрала, а сейчас и высыплешь на пол?
– Интересно же, погоди. Так ее сожгли вроде на прошлой неделе?
– Уж не жгут ведьм.
– В Мадриде нет, а в деревнях нет-нет да и запалят.
– Ну и что, прямо и сожгли?
– Да, а она прокляла город и сказала, что оставаться ему таким, какой он сейчас, веки вечные. А потом кинула в небо сноп искр и исчезла среди звезд.
– И что потом?
– Ну, мор у них на скот напал, как и полагается, и одни девочки родятся.
– И всё за одну неделю?
– Да черт его знает, может, и год назад было. Мало ли, что в народе говорят. Да только правда это или нет, а их пастор утром проснулся, а его вся сутана расшита черными пуговицами, и они противными такими козлиными голосами «Богородице Дево, радуйся» поют.
– И что потом?
– С ума сошел, говорят, его в Ватикан забрали для изучения.
– Какого обучения?
– Да я откуда знаю. Может, на нем будущих пап римских обучают изгнанию бесов: кто первый, тот и папа.
– Ну, милая, это и в жизни так. Кто первый – тот отец.
Ева вспыхнула, Николас, скрывая улыбку, отвернулся, а Кати́ расхохоталась в голос.
Так, за разговорами и смехом, пролетела ночь, и к утру заснули все тихим безмятежным сном. В тиши темного трюма проспали почти до вечера.
В такие моменты время тянется как-то особенно долго.
Предчувствия Хакима оправдались. Разграбив что могли, французы в многочисленных шлюпках, полных добычи, потянулись к кораблям, стоящим в дрейфе. В пустом Аликанте делать было уже нечего. Эскадра направлялась к следующему городу для нападения.
Выждав еще день, зная, что питьевая вода заканчивается, беглецы решили возвращаться в город. Впервые за эти долгие дни, пропахшие морской солью, потом и плесенью, со спутанными волосами, они вышли на палубу «Плавучего сундука».
Ева слегка пошатывалась, и Николас, уже не думая о приличиях, придерживал ее рукой за талию.
– Знаешь, – сказала она ему, – это не важно, кто ты по происхождению. Моему отцу, если он, конечно, жив, достаточно будет знать, что ты спас меня от смерти.
– Ты сейчас что пытаешься сказать? – Николас сделал вид, что не понимает, о чем она говорит.
– Всё ты понял, – сказала Ева и, приподнявшись на самые цыпочки, едва касаясь его губ, первой поцеловала Николаса.
– Да женись уже! – рассмеялась Кати́.
– Я был бы этому рад, – загадочно сказал Хаким,
