кричит Анечка.
И мы все быстро смываемся, рассекая волны перепуганных криков.
Розовый «Хаммер» несется пулей сквозь метельную темноту ночи. Внезапно мне становится плохо.
Я прикрываю глаза и прижимаю лбом к холодному стеклу «Хаммера». Мимо проносятся ночные дома, деревья, обвитые светящимися гирляндами и расцвеченные неоном витрины.
Сквозь дрему я слышу:
– Египтяне знали правду жизни. Все в мире навоз, а что не навоз, то бред. Это мудро – поклоняться навозу. Поэтому символ богатства – навозный жук. В сущности, все, что есть – это навоз. Недаром же слово «кал» и «Кали» однокоренные. Кал, окалина… Вся жизнь – это кал или окалина богини Кали. Бог сидит на корточках и высирает мироздание.
– Фу! – это голос Леры.
– Если задуматься, – возражает ему Анечка. – то навозный шар – это эссенция солнечной энергии последовательно переработанной сначала растениями, а затем коровами. Скарабей собирает конечный результат солнечной энергии.
– Разница в том, что те, кто смотрит на солнце, – проворковал Лоер, – не замечают, как под их ногами собирают навозные шарики те, кто не витает в облаках. Так что, все как всегда – пока народ поклоняется солнцу, мы скатываем шарики. Да, Лера?
– А, точно! – смеется Мишка. – К деньгам почему-то говно снится. Всегда. Вот почему. Я один раз провалился в унитаз с фекалиями, противно было, но на следующий день я получил заказ на статью. Гонорар заоблачный – я полгода жил на эти бабки.
– А тебе, Лера, снилось говно? – слышу я голос Лоера.
– Оно мне все время снится.
– Потому ты по часу утром в душе торчишь? – ухмыльнулся Лоер.
– На что ты намекаешь? – хмыкнула Лера. – Тогда Золотович должен, не вылезая, в ванной сидеть.
Я отрубаюсь.
И мне начинает сниться сон. Все, что происходит дальше – просто сон.
– А что наша гостья? – снится мне голос Леры.
– Спит, – отвечает Мишка и наклоняется ко мне. – Рита! Рита! Ты спишь?
Я не отвечаю. Может, я бы и ответила, но мне лень. Я в состоянии расслабленного кота.
– Спит. Как хорек, – говорит Мишка. – А что?
– Она точно журналистка? Обыщите ее, что у нее там в карманах?
– Может, потом? – неуверенно спрашивает Мишка.
– Лера. Зачем ты ей про куклу сказала? – снится мне голос Анечки.
– А что? Будешь мне указывать? – возражает Лера.
Дальше – не помню. Какие-то медленные стекла калейдоскопа вращаются перед моими глазами.
Холодный воздух пахнул в лицо и разбудил.
– Выходи, – Анечка потащила меня за руку из машины.
Было тихо, свежий белый снег покрывал асфальт абсолютно ровным ковром.
Откуда не возьмись, появилась черная кошка и быстро засеменила через двор. Лера остановилась и подняла ствол.
– Эта
