Экстрасенс долго смотрела на фотографию, поворачивала её к свету, думалось, что сейчас она скажет что-то важное, про смерть ребёнка, вместо этого:
– Три тысячи-то неси. Я обычно до сеанса деньги беру.
Галина пошла за деньгами в большую комнату. Крик из коридора:
– И свечи захвати. И спички
Принесла свечи, спички, деньги. Тысячерублёвые бумажки экстрасенс аккуратно сложила в сумочку, потом из неё же соль достала и подошла к трюмо. Стала рассыпать перед зеркалом соль, как и положено, разорванным кругом. Прямо напротив стекла, где соляная дорожка пресекалась, она расположила фотографию. Галина неразборчиво стала хрипеть и махать руками. Гостья отстранилась, не понимая. Галина взяла фотографию и заменила её на ту, где Клавдия Юрьевна одна. В деловом костюме, в библиотеке, тоже улыбается, не разжимая губ. Экстрасенс согласно кивнула головой и скомандовала:
– Только свет везде выключить надо.
Галина пошла выключать: в прихожей, в комнате, на кухне. В темноте – чирканье спички. Робкий огонёк. Лицо экстрасенса озарилось зловеще – только уголки губ видны и белки глаз розовым отсвечивают. Стала водить свечой, забормотала:
– Уйди, откуда пришла, уйди с миром. Заклинаю душу твою неприкаянную, уйди в тьму непроглядную! – голос громче, изрекает скороговоркою: – тенью скройся среди теней, мёртвой стань среди мёртвых. Нет ходу! Нет ходу! Изыди!
На слове «Изыди!» зеркало пошло трещинами, бесшумно, просто будто начал рисовать по нему кто-то. Экстрасенс затряслась и с судорогой в голосе продолжала повторять: «изыди, изыди, изыди». Трещины отсвечивали жёлтым. И жёлтая тень появилась в зеркальной глуби. Едва различимо – только тень, только контур. И невнятный клёкот раздался, похожий на плач болотных птиц. Потом урчание. Из глубин зеркала прорывалось. Галина узнала этот голос, покойница тогда также в гробу бормотать начинала, потом будет всё громче и громче. На кухне опять замерцал свет. И когда он зажигался на полную мощность, становилось видно, что жёлтое пятно в глубинах зеркала делается всё больше, и по мере того, как оно приближается, количество трещин на стекле всё увеличивается; мелкие трещины, на морщины похожие. Экстрасенс выронила свечку и завопила:
– Свет включи! Где тут дверь?! Где выключатель?! Изыди! Изыди! Тенью скройся! Да, где же выключатель-то, Господи!?!!!
Неловкие движения, толчки, копошения во тьме, нарастающее урчание из зеркала. И тут экстрасенс нашла выключатель, нажала. Свет. Зажёгся. Наконец-то!
– Ты что не видишь, у тебя руки в крови?! – взвизгнула вновь экстрасенс.
Галина посмотрела на свои руки – нормальные руки, может только немного краснее обычного. Потом глянула на своё отражение в потрескавшемся зеркале. Там руки были в крови, и кровь стекала. Холодным потом прошибло. Дыхание тяжёлое, громкое, вырывается с хрипом. Хочется заорать, и невозможно заорать – всё нутро горем выжгла, выкричала. Экстрасенс перевела взгляд
