синь, в душе белая и сверкающая, мечтающая перейти на уровень «открытый». Но мои методы менялись со скоростью света; что плохо, но неизбежно.
– Я… Джер, м… мии… мистер… Холлоуэй…
Тишина после его слов. Ни звука вокруг от класса. Все ждали моего ответа, очевидно.
Ага, он сказал «мистер». Но я не стану придираться к Джеру! Разглядев в нем друга, какой прок прилюдно, не зная цели в этом, учить его не называть меня мистер Холлоуэй, тем более мы в городе с очень странной и интересной культурой. Пусть дети сами дойдут до этого. Он еще и Джер! Черт, я был уверен, что друг его, сидящий рядом (ага, да-да, он друг, товарищ по крайней мере, пока что, без сомнений, это же моя парта), какой-нибудь Дмитрий. Русское имя. Город безусловно необычный, прямо для меня подобран. Множество культур, людей с разных стран, языков, всех этих национальностей, дизайнов, имен, фамилий, названий всего вокруг.
Я должен был сильно удивиться слову «мистер» в принципе, но отреагировал легче, я уже не в Америке, а в России считай и не был (шока будущность ожидала), но знаком с культурой, знаком с людьми; не показывая удивление, восхищаюсь возможностью стоять там, где стою.
– Так что, Джер? Начнешь? Просто попробуй, тебе понравится. – Я оглядел класс, все до единого наблюдали за нами, я немного нагнулся и улыбнулся Джеру, тем самым поддерживая его что ли, в столь революционный момент, революционным он назовет который минимум через год.
– Мне… безумно страшно…
– Ты употребил слово «безумно» – мне уже нравится, Джер! Давай же. Просто опиши свои впечатления обо мне, легче простого же, ну. Я такой же человек как и ты, как и все мы вокруг, я твой новый учитель английского языка, начал урок безумно страшно для всех и что же дальше? Вставай и садись в мое кресло. Смелей. – Я показал рукой на свое кресло, которое поставил перед классом у доски. Черт, а не казался ли я дешевкой? Дешевым ведущим из передачи с вечно кричащими о «проблемах» государства «взрослыми и умными». Улыбочка, слова «давай же!», «тебе понравится!». Да брошу это, нельзя настраиваться против самого себя. Боги знают истину, каков был я и какие именно должны были звучать слова; и был я недолго. А что о сигаретах могу сказать – так лишь то, что каждый человек, даже не присутствовавший на моем этом первом уроке, вырастит свое мнение, а оно: у каждого до ярости разнообразное. «Строит крутого парня, хочет показать, кто главный на уроке» – смешно проговаривать в мыслях подобную позицию, но ведь и она имеет все шансы, причем, «взглянув на диаграмму», чуть ли не самые густонаселенные и красочные шансы. А про «бросил окурок на парту» – Боги! ужас! Ярость – как раз здесь, большинство встанет на защиту такой позиции, против меня, а остальные… поймут что-то исключительно молча и для себя, но вряд ли, вряд ли кто-то поймет тем мышлением, которое заказывал воображением только я, которое привлекало только одного меня, из… живых людей. Принять курение учителя на уроке –
