раньше отец мог отсутствовать за завтраком либо за обедом, но ужинали они всегда втроем, все те годы, что Эль могла вспомнить.
– Мама принесет мой ужин в постель, прости. – Эльри убрал одинокую слезу с щеки дочери и отвернул голову, чтобы спрятать от дочери свои глаза, в которых Эль смогла бы рассмотреть крадущуюся из глубин души смерть.
Эль покинула зал, Эльри проводил дочь взглядом и взял Анну за руку.
– Она справится, она сильная. Я думаю, пора ей все рассказать.
– Она ребенок.
– Пора, я могу не дожить до утра.
– Хорошо. – Холод в словах Анны не был чем-то необычным, она смирилась с тем, что в любой момент ее муж покинет этот мир. – Я принесу твой ужин.
По каменному полу застучали металлические набойки каблуков. Эльри смотрел в потолок, пока звук набоек медленно удалялся по коридору. Прежде чем Анна вернулась, в коридоре зашлепали по холодным камням кожаные сапоги. В проеме появилась Эль с двумя мисками бобов. Сбросив сапоги на полу, она влезла на кровать, скрестив ноги.
– Держи, – протянула она миску. – Если ты не можешь пойти к столу, значит, я буду приходить к тебе с твоим ужином.
– Ну хорошо, – улыбнулся Эльри и, кряхтя от боли и усталости, поднялся чуть выше, оперевшись спиной о подушку.
В коридоре вновь застучали набойки, два взгляда устремились к проходу. Анна вошла с такой же миской бобов. Она немного растерялась, увидев Эль, и на мгновение замерла на месте.
– Иди к нам, дорогая. Видимо, сегодня мы все же поужинаем вместе.
Ужин продолжался в грустном молчании. Эль понимала, что отец за минувший день стал более слаб, Эльри раздумывал над предстоящим разговором, а Анна пыталась игнорировать неудобный момент.
– Оставь нас, – сказал Эльри, глядя на Анну, и поставил пустую миску на кровать. Анна молча удалилась. Эль немного растерялась, не понимая, что происходит.
– Помоги мне встать. – Эльри выпрямил спину, упираясь в кровать двумя руками.
– Что ты, отец, ты должен лежать.
– Нет-нет, поверь мне, так надо.
Эль вскочила с кровати и натянула сапоги, затем, усадив отца на край кровати, натянула ему на ноги такие же кожаные сапоги. Некогда крепкий мужчина теперь с трудом стоял на ногах, опираясь на хрупкую дочь. Его тело скрывалось под белой тонкой ночной рубашкой, которая свисала до пола и прикрывала сапоги. Редкие волосы и борода были абсолютно седые, а все тело дрожало то ли от холода, то ли от слабости.
– Нам сюда, – указал он на каменную стену, поросшую тонким зеленым мхом, в то место, где висел факел.
В глазах Эль застыло непонимание.
– Зачем?
– Идем, сейчас ты сама все узнаешь.
С трудом передвигая ноги, с помощью дочери Эльри добрался до стены.
– Ты должна толкнуть.
Эль, не задавая вопросов, толкнула стену.
– Сильней, – тихо произнес Эльри и тоже уперся
