и закуску. Сыпал снег. Пока я по Литейному добрался до Белинского, началась пурга. От быстрой ходьбы я вспотел. Ёлка казалась всё тяжелее.
На Марсовом поле какие-то ухари принесли скамейки к вечному огню и жарили сосиски с хлебом, нанизывая на пруты арматуры. Не братки, просто какая-то школота и бомжи. Если бы я был трезв, прошёл мимо. Но я был пьян, потому зачем-то принялся их стыдить. Самый борзый из компании вскочил и попытался дотянуться до меня ногой в прыжке, но я отошёл и принял его в челюсть прямой левой. Меня достаточно быстро сбили с ног и начали гасить. Кто-то кинул ёлку в огонь. Надулся и лопнул полиэтиленовый пузырь. Пуховик смягчал удары, голову я прикрывал. Наконец им надоело, они оставили меня отплёвываться кровью, а сами вернулись на скамейки. Я отполз на четвереньках в сторону, поднялся и, не оглядываясь, пошёл к Троицкому мосту. Мне в спину свистели и матерились.
На петле у памятника Суворову стоял рабочий трамвай. Бригада копошилась в отдалении. Я заглянул в кабину – пусто. Вскочил, забрался на место вагоновожатого, поднял пантограф и поехал. Там большого ума не надо. Сколько раз, стоя у кабины, смотрел, как это делается.
Трамвай, разгоняясь, мчал по Троицкому мосту. Сзади бежали рабочие, я видел их в зеркало. Но вскоре в зеркале остались только яркие от фонарей снежинки. Возле особняка Кшесинской остановил вагон перед стрелкой. Я не знал, как её перевести, но видел, что обычно что-то ковыряют ломом. Поискал лом, нашёл за сиденьем и выбрался из кабины. На углу целовалась парочка. Девочка посмотрела на меня с интересом, а парень с ужасом. Из моей разбитой брови сочилась кровь и сбегала струйкой по щеке за ворот пуховика. Я помахал девочке рукой и принялся курочить рельс. Но что-то я делал не так, и стрелка не переводилась. Я плюнул, вернулся в кабину, выключил ток, опустил пантограф, достал из кармана «Сникерс» и примостил его на приборной панели. Лом, на всякий случай, я захватил с собой.
Через двадцать минут я уже звонил в домофон к Марье. Она открыла заспанная, в пижаме, охнула и после полчаса обрабатывала мне ссадины и раны. Презервативов в доме не нашлось, и мы до утра практиковали прерванный половой акт. Но, наверное, что-то я опять делал не так. Марья залетела и отправилась на аборт, не сказав мне. У меня и без того образовалось до хера проблем: в институте наконец решили сократить наш с Бомбеем отдел. К тому же на Стремянную пришли рабочие и настала пора вернуться в родительскую квартиру.
Если тебе задурили голову, не значит, что говорили ерунду. Пойми, в геологии, как и в других науках, постоянные терминологические споры. А тут ещё прилипла геммология – сравнительно новая дисциплина о драгоценных и ювелирных камнях. С этими вообще сложно: одни школы считают рубин ювелирной разновидностью красного корунда, а другие – отдельным минералом. По мне, так с хера это отдельный минерал, когда одна и та же химическая формула AL2О3? Простой оксид алюминия. Есть, конечно, мусорные примеси хрома, железа, титана, ванадия. Но они во всех разновидностях
