ведь её предупреждал, да? – спросил у остальных гном. – Кто будет шить?
– Наверное, придётся мне, – пожал плечами солдат и, поставив упавший стул на место, принялся за работу.
– Она там жива? – спросил трактирщик.
– Да что ей будет, – отмахнулся Бундо. Он поднял кинжал и принюхался. – Вот же шлёндра!
Гном рухнул, как подкошенный, и уткнулся лицом в пол.
– А девчонка с сюрпризом, – трактирщик поднялся и осмотрел оружие.
– Яд? – спросил солдат.
– Да! Но гнома таким слабым не взять, – Кормак склонился над Элейн. – И она вроде дышит.
– Может, избавимся от них?
– Момент превосходный, грех спорить, но знаешь…
– Что?
– Они начинают мне нравиться.
– Тогда уж лучше сейчас, чем потом, когда совсем приглянутся, – Хартен обернулся. – Могу я, если ты не можешь.
– С убийствами я завязал, – трактирщик положил кинжал на ящик.
– Поэтому и предлагаю, рядовой Кормак.
У трактирщика лицо перекосилось, точно от съеденной лохани острого перца. Он медленно обернулся и начал всматриваться в лицо Хартена.
– Мы знакомы? – с опаской спросил Кормак.
Хартен выдержал мучительную для хозяина таверны паузу, а затем улыбнулся:
– Нужно признать, кашеварить ты не разучился. А вот забывать лучших друзей негоже.
У трактирщика от удивления поднялись брови и открылся рот:
– Перик? – но едва Кормак заметил на лице обожжённого до боли знакомую ухмылку, закричал. – Друзья?! Да ты, пёс, меня сдал при первой возможности.
– Некрасиво тогда получилось, – согласился солдат.
– Некрасиво? Да меня чуть не казнили за измену! И всё из-за твоих фокусов.
– Ты сам виноват.
– Может и так, но от лучшего друга подставы не ожидал.
Трактирщик упал на скамью и тяжело выдохнул. Тишину подвала нарушало только сопение гнома.
– Вообще-то я хотел извиниться, – заговорил первым солдат. – Даже заехал в такую глушь.
– Ты не торопился, – бросил обиженно Кормак и повернулся к старому другу. – А я и не узнал, даже голос иной.
– Потрепало, что тут ещё скажешь.
– А имя зачем сменил?
– Попал в переплёт, скрываюсь. Хотя если хотели бы найти, уже давно бы нашли. Людей с такими шрамами немного. А ты что делал после вольных городов?
– Подрабатывал караульным какое-то время. Затем умер отец, и вот я здесь.
– Там тоже занимался контрабандой? – улыбчиво предположил солдат.
– Было дело.
– Ничему тебя жизнь не учит.
– Грех изменять традициям. Или ты забыл? Во время осады есть только один способ заработать. Осаждающие продают еду осаждённым, а те добровольно расстаются с безвкусными побрякушками.
