курьерской организации позвонят и скажут – можно не приходить.
Потому что Люля перепутала Павелецкую площадь с Павелецкой набережной, или дом пять, корпус два – с домом два, корпус пять, или станцию «Площадь Ильича» со станцией «Площадь Революции». И в результате потратила на дорогу не полчаса, как положено, а два с половиной.
И если вы думаете, что ей их оплатят как два с половиной, то вы ошибаетесь.
А если вы покрутите пальцем у виска и скажете – неужели так трудно сосредоточиться? – то тоже будете неправы.
Люля и так предельно сосредоточена, чтобы не перепутать серую ветку с коричневой, лево с правом, платформу на Москву с платформой от Москвы. И в результате перепутает что-нибудь другое. Чего уж никак не могла учесть.
Одно время она ходила на собеседования, но потенциальное начальство как-то сразу схватывало, что такой сотрудник им не нужен.
Зато курьеры нужны всем.
Увешанная тяжёлыми пакетами, целыми днями пыхтит Люля по незнакомым улицам, дёргая прохожих за рукав и спрашивая, как пройти на улицу Клавы Коки, и никто ей не ответит, потому что в Москве пока ещё нет такой улицы, а есть только улица Клары Цеткин, как будто так трудно сдать всю эту пыль в архив и переименовать все улицы, бульвары и станции метро как-нибудь по-современному.
Если вам интересно, куда Люля идёт именно сейчас, я вам скажу – в Центральный Дом Художника. Да-да, она уже несколько раз посмотрела в измятую, потную бумажку и убедилась, что не спутала его с Театром Юного Зрителя. Она уже вышла на Крымский вал, не перепутав его с Ленинградским проспектом. Она с тринадцатой попытки определила, какое именно из этих больших зданий креативной формы ей необходимо. Она уже спрашивает, где здесь экспо-центр.
– Экспо-парк, – поправляет охранник. Люля сверяется с бумажкой и неуверенно заявляет:
– Нет, мне нужен именно экспо-центр.
– Экспо-центр находится на Красной Пресне, – всё так же невозмутимо говорит охранник.
Люля выходит на улицу. Идёт, не разбирая дороги, и плачет.
Потому что её снова уволят – если повезёт сегодня, не повезёт завтра. Потому что она хочет, как все, сидеть в тёплом офисе и пить кофе, а не таскаться по тридцатиградусному морозу, навьюченная, как верблюд. Потому что она ничего не добилась и не добьётся, потому что у неё болит спина – от сумок, зуб – от холода, ноги – от бесконечной ходьбы, низ живота – оттого что никому нет дела до циклов курьерского организма, и чудовищно, дико, безумно болит голова – от бесконечных попыток сосредоточиться.
Сосредоточиться.
Сосредоточиться!
Люля не вытирает слёз, не смотрит по сторонам. Она всё равно везде опоздала, и кажется, выронила бумажку с адресом – может быть, в Центральном Доме Художника, а может, где-то ещё.
Скользкий тротуар в силу своей скользкости кажется бесконечным, и если думать о скользкой дороге, по всем законам мироздания непременно
