кузнице. По внутренней стороне бёдер что-то текло – не то пот, не то кровь. Не то он обмочился.
Скорее всего, всё вместе.
– …Арралун. Это был великий храм солнца. Паломники и подношения стекались туда со всего материка. Особенно на урродогерей, или как-то так… Э, Добронрав, ты меня слушаешь?
Мальчишка старательно закивал.
– Хорошо, – удовлетворённо закрыл глаза дьяк и снова понёс свою чушь про погибшую империю, на месте которой теперь стояли неревские земли, чудские, псеглавские, да какие только не стояли. В империи Саньтар одна южная столица была по размерам примерно как княжество Лихоборское.
Добронрав шмыгал носом и рукавом стирал слёзы, которые так и лились градом. Он ничего не мог с собой поделать. Мальчишке хотелось реветь в голос от обиды и несправедливости. Он ведь не врал учителю – действительно не спал всю ночь. Наставник Ратибор Ослябьевич так загонял под вечер, что ноги не гнулись.
А ещё Добронраву хотелось выть от того, что он ни с какого боку не понимал, для чего ему учить всю эту белиберду про давно почившую империю. Зачем тревожить прах мертвецов? И зачем вообще знать про них, если самой Саньтар уже не было так давно, что и названий городов никто не помнил, кроме столицы?
С грехом пополам Добронрав дослушал наставника и, когда урок закончился, поклонился по чину и вышел.
На лавке, где он сидел, осталось кровавое пятно.
Добронрав шёл через широкий двор, держа под мышкой связку деревянных мечей разной длины. Всюду была суета. У будки брехала собака. Челядинки хлопотали по своим делам. Время от времени на пути попадались княжеские дружинники. Они кивали Добронраву на ходу и спешили дальше. Богатый двор замыкался высоким резным забором, где в достатке была символика Храмовых скал, лики святых и даже четверостишья из саптиентии.
За забором вразвалочку гуськом шли пятеро парней с удочками и красивая девица с ведром. Они щурились от палящего солнца и еле слышно о чём-то переговаривались. Поравнявшись с Добронравом, они остановились и окликнули его.
– Эй, мученый, пойдёшь с нами на рыбалку?
Мученый – так они звали Добронрава, и от этого прозвища хотелось удавиться. Сперва его звали учёным, потому что мальчишка всё время учился. А когда не читал и не писал, то постигал воинскую науку. Свободного времени у него не было. Добронрав учился, учился и ещё раз учился. А однажды острая на язык Фрезия обозвала его «ученый-мученый», и прицепилось.
У Фрезии отец был странный сам и потому назвал дочку странным заморским именем. Но уж лучше странный, чем такой, как у Добронрава.
– Какая ему рыбалка! – выпалила девчонка. – Смотри, он уже улов тащит!
Все заржали и пошли дальше.
– Пока, мученый! Гляди, стрел не налови!
Добронрав смотрел им вслед. Щёки покраснели, на скулах играли желваки. Он запрокинул голову, сдерживая навернувшиеся слёзы. Мальчишка
