style="font-size:15px;"> – Ну-у, ты это напрасно, – как бы в знак мужской солидарности парировал Коля, – твой Игорь – замечательный парень! Любит тебя.
– Да, конечно, – отрешенно согласилась Лена, – только мне, знаешь, ни холодно, ни жарко от этой любви… Вот если бы, – она метнула в него стрелы своих сверкающих очей, – ты меня полюбил!.. Полюби меня, Васильев! – Лена умоляюще, схватив его руку, смотрела ему в глаза.
Бедняга, не ожидавший такого поворота в разговоре, даже поперхнулся. Прежде чем что-либо ответить, он разлил по рюмкам остатки спирта. Когда выпили, наконец произнес:
– Прямо сейчас?
– А тебе что-то мешает? – столь же вызывающе и даже развязно (она уже была здорово пьяна) ответила женщина контрвопросом.
Николай продолжал пребывать в некоторой растерянности и неуверенности насчет реальности происходящего. Чтобы убедиться, что это не сон, он ущипнул себя за коленку, хотя вполне мог потрогать и даже погладить ногу Лены, которая придвинулась к нему почти вплотную. И он уже вроде, поддавшись невероятно сильному искушению, готов был это сделать, как вдруг в его полупьяном сознании промелькнула странная в таких случаях мысль: "А не разыгрывает ли она меня, не провоцирует ли, чтобы потом выставить в глазах жены и знакомых посмешищем?!" Это его несколько отрезвило. Васильев поднялся со стула и неожиданно для нее произнес:
– Однако я загостился. Пора и честь знать. Благодарю за стол, беседу. – И направился к выходу нетвердой походкой.
– Стой! – донеслось вслед. – Куда?! Не пущу, – Лена бесцеремонно настигла его около двери, развернула лицом к себе и, прижав к стенке, нежно стала отчитывать:
– Что же ты, непутевый, от меня бежишь? Аль любовь тебе моя не по нраву, аль красота пугает? Тебе ж, наверное, некрасивые больше нравятся, правильно я понимаю?.. Ну чего молчишь, как воды в рот набрал.
– Лена, – теперь он глядел на нее умоляюще, – но ведь Игорь мой товарищ, как же я потом ему в глаза буду смотреть?
– Как друг, товарищ семьи. – Лене, видно, и самой стало неловко от сказанного, и она, как бы затушевывая сей пассаж, залилась звонким смехом. Потом, внезапно утихнув, она поинтересовалась вполне серьезно:
– Об Игоре ты, конечно, успел подумать, а что ж ты, кобель мартовский, Свету вдруг на второй план отбросил, ей, значит, после меня не стыдно в глаза будет смотреть?
– Пусти, – ни на шутку обиделся Николай, порываясь уйти. Но она, такая миниатюрная и хрупкая, продолжала удерживать этого богатыря, причем не столько усилиями физическими, сколько душевными, то есть идущими из глубины ее растревоженной, мятущейся и не находящей покоя души.
Николай сник, присел на корточки и, обхватив голову руками, произнес со стоном:
– Чего ты хочешь от меня?
– Признания.
– В чем?
– В любви, конечно.
– Но у меня есть жена.
– У меня тоже есть муж. Разве это большая помеха для настоящего
