сидя на кровати – опять это «домой не звонишь, нас забыл уже совсем, наверно» что за бред, мы разговаривали на прошлой неделе!
– А эта Л***, какая же она всё-таки меркантильная шлюха, вот же блин, не верится даже. Ха-ха-ха, да ну, что за бред… Ладно, мне всего лишь нужно подождать, но когда она всё же придет, точно пошлю нах.
– Сходить в магазин, но сначала в душ. Надо ещё последние серии досмотреть потом.
Он был в душе, в магазине, нескольких десятков рублей ему хватило на сковороду жареной картошки с уцененным трехдневным хлебом, по счастью за бесплатно досталось просроченное молоко. Вся его жизнь – его собственное отражение, что нередко с презрительным взглядом на секунду появляется на черном фоне в перерывах между множеством характеров анимированных персонажей и актеров в экранах компьютера и телефона. Очередная бессмыслица о перерождении в другом мире, до абсурда комичные истории о школьной романтике, короткие видео с нелепыми неудачами других людей, затертый до дыр плейлист – всё ради того, чтобы как можно более безвкусно убить время и дождаться ночи, когда, испытывая сладкое предвкушение, он сможет заснуть и снова увидеть его трофей в фиолетовом платье, на босую ногу, с красиво растрепавшимися черными волосами и глазами цвета семи небес.
***
Часть 7. Всё, что останется
Наши течения разошлись на восходе холодного утреннего солнца, что сменило теперь Луну. Река сворачивала левее, избегая этим последующих неровностей рельефа, а мне же хотелось идти напролом, сквозь всё. Небольшой холм стал для меня символом окончания бездумной траты времени, когда я, взобравшись на него сквозь ряды колючего камыша , замечаю вдалеке крохотные домики, из труб которых не спеша вываливается теплый дым.
– Да, там, должно быть, живут люди! Ну и угораздило же их сюда попасть.
Спустя несколько сотен пройденных мной ям и ухабов, толп сорняков, армий испуганных насекомых, спокойно живущих на облагороженных полях, около невысокого забора, отделяющего дом от садового участка, меня встречает нечто, привлекающее глаз – на половину седой, на половину облысевший мужчина с двуствольным ружьем в худых морщинистых руках.
– А ну стой на месте! – кричит он, наводя прицел.
Какая разница, попадет он или нет, если мне до сих пор хочется с ним поговорить?
– Кому говорю, стой на месте! Тебе же лучше будет!
Подхожу вплотную к стволу его оружия, упираясь грудью в шанс прямо сейчас быть насквозь простреленным.
– Ты что, совсем что ли безумец какой или… – старик отвел ружье от моей груди и выстрелил мне под ноги, намереваясь тем самым увидеть мой страх перед его возможностями.
Выстрел с такого расстояния мог бы стать оглушающим, если бы только мой первый встречный мог слышать хоть что-нибудь, кроме своих причитаний. Опять наводит ружье в мою сторону:
– Люба, Любовь, Любушка, выбегай скорее. Люба! Жена!
– Я не… – не успеваю договорить, как под ногами снова остаются похороненными несколько грамм свинца, а через
