удумал? – спрашивает, нахмурив брови, седая старушка.
Семен чувствует себя виноватым, но не желает этого признавать:
– Он меня первый толкнул, мама учит, что надо давать сдачи!
– А ты зачем к нему полез, не видишь, не хочет он с вами играть, чего лезете к нему? – бабушка посмотрела на остальных детей, стоящих рядом.
Каждому из них нечего было ответить на такой вопрос.
Потупив взгляд, Семён разворачивается и уводит с собой своих друзей подальше от грубой старухи, от этого странного мальчика, подальше от несправедливого мира.
Ох, горе луковое, ну может и перерастет ещё, вся жизнь впереди.
Сидя на качелях, он думает о том, как было бы здорово завтра снова придумать какой-нибудь необычный мир, в котором время навсегда остановилось на пурпурном закате, где уже не видно солнца, но вокруг по-прежнему тепло и не слишком темно, где никто не сможет стирать рисунки, где никто не спросит, что на них нарисовано.
Где-то недалеко раздается голос, в нем едва различаются слова: «Пора домой». Он ляжет спать, ему приснится то, что он обязательно запомнит, но никому не расскажет, нарисует, но не объяснит, зачем это было нарисовано. В каждом из этих рисунков – новый мир, всегда разный, всегда не такой, как тот, в котором он не спит. Это всё будет завтра.
Старушка, дождавшись вечера и полюбовавшись июльским закатом, решает вернуться домой.
Вон уже как темно, а гуляет до сих пор, домой совсем не хочет идти.
Даже в полумраке она смогла понять, что это тот самый мальчик, та самая белая ворона. Они жили в одном многоквартирном доме, и она часто видела его по утрам, спешащего куда-то вглубь себя, идущего в место, где никого нет.
До своего подъезда ей оставалась пара переходов через дорогу, ему – один.
Ой, чую что-то неладное, как бы чего не случилось.
Едва она об этом подумала, как из-за угла, сметая на своем пути все соображения совести и безопасности, выплыли несколько пар автомобильных фар. Старушка инстинктивно ускорила шаг, насколько ей позволяли её года, она пыталась крикнуть, позвать, но при попытке голос её моментально сел, от чего она закашлялась, но продолжила торопиться, чтобы успеть. Успеть понять, о чем мечтал этот мальчик, какой новый мир ему хотелось создать завтра. Если бы только она успела, то обязательно бы узнала, обязательно бы постаралась его понять.
Часть 9. По канонам торжества
***
– Ну что, опять вздумалось доиграться?
Молчу.
– Видишь же, к чему приводят твои необдуманные действия?
Не хотелось отвечать на её попытки со мной заговорить.
Она присела на корточки и стала что-то рисовать пальцем на воображаемой земле:
– Тебе и впрямь не надоело? – продолжила она свой вопрошающий монолог.
Мне надоели её вопросы, её голос, попытка построить из себя что-то большее, чем ничего, надоело всё, что с ней связано, поэтому пришлось ответить
