по очереди выплескивали воду из ведер. Шеренга солдат плотно сдвинутыми швабрами гнали эту воду перед собой.
На влажно блестевшей поверхности асфальта проступали белые пятна от вороньих испражнений, будто весь плац был болен человеческой болезнью витилиго.
С берез за процессом следили вороны. Время от времени они что-то прокаркивали и перелетали на другие ветки.
По узенькому бордюру между газоном и асфальтом метался сержант – сверхсрочник в большой офицерской фуражке.
– Надо, ребята! Надо сделать! Вы же комсомольцы!
Коричневая офицерская сумка билась у него на боку.
Распределение.
Сразу по приезду нас отвели в баню и выдали солдатское обмундирование.
Форма преобразила нас. Все ходили возбужденные. Брали под козырек и докладывали друг другу.
– Так точно! Слушаюсь! Бу сделано!
Наконец предбанник покинул последний. Руководивший помывкой прапорщик скомандовал:
– В колонну по три становись!
Это у него вылетело легко и свободно, как бы само собой. Он, видимо, ничуть не сомневался, что его команда будет так же просто и красиво выполнена. И отвернулся.
Я от избытка чувств подошел к нему военным шагом и выкрикнул:
– Есть!
Он внимательно оглядел меня сверху донизу.
– Стройся! Ты сюда прибыл служить, а не жрать!
И снова отвернулся.
Все завозились и затоптались. Увы! Та уверенность и убежденность, что звучали в словах прапорщика, никак не воплощались в действие. Все сбились в кучу и растерянно смотрели друг на друга.
И тогда я решил взять инициативу на себя.
– Беритесь за руки по трое! И прижимайтесь теснее!
– Что ты изобретаешь? – повернулся прапорщик.
– Строю колонну, что бы она была крепкой, – пояснил я. – Один прутик может сломать каждый, а если свести все прутики в один веник…
– Понятно, – прервал меня прапорщик. – Городской?
– Ага.
– Тусовка? Фарцовка? – он изобразил непристойные движения бедрами.
– Как вы угадали?
– Ничего, – успокоил меня младший командир. – Здесь тебя сделают настоящим бойцом.
Само распределение происходило в актовом зале. Офицеры с маленькими звездами на погонах выкрикивали фамилии и уводили новичков.
Меня долго не вызывали, и я уже начал подумывать об ошибке моего призыва.
– А что ты здесь сидишь? – удивился привезший меня лейтенант.
– Жду.
– Так ты уже определен ко мне в роту.
– А где это?
– Здесь. В воинской части двенадцать семьсот шесть.
– Не знал.
– Между прочим, гвардейская танковая часть.
– И что –
