и сказал Юрке:
– Врубай конденсатор.
– А где он тут? – опасливо спросил Юрка, не двигаясь с места.
– Понятно, – сказал Витька и подключил к цепи конденсатор, соединенный с цепью параллельно. После этого мы с Витькой уставились на микроамперметр. А он, гад, не показывал ничего, вернее, показывал ноль. Юра подобрался поближе и тоже стал разглядывать микроамперметр.
– Ну что? – спросил он, переведя взгляд на нас с Витькой.
– Ничего, как видишь, – ответил я и разомкнул цепь. Потом позвал препода к нашему столу. Тот нехотя подошел, пару секунд рассматривал наше творение и недовольно нахмурился.
– Ну? – сказал он. – Вам что, отмашка нужна? Включайте.
Витька повернул реле. Микроамперметр не шелохнулся.
– Угробили конденсатор, – после небольшой паузы определил препод. – Молодцы. Всем по Нобелевской премии.
Мы пытались опротестовать этот вердикт предположением, что на момент проведения опыта конденсатор, возможно, был уже немножко «неживой», но я выше приводил сравнительную таблицу нашего и преподавательского весов, так что лабу нам не зачли. Хорошо еще, что препод согласился запустить нас к себе на следующий день с 16-й группой, а то задолженность подвисла бы. Подвисла у нас, а вынырнула бы в деканате, который ежемесячно проводил среди студентов-первачков что-то вроде классного часа по контролю успеваемости. Хорошо еще, что они не додумались родителей вызывать. А может, и вызывали, просто я не в курсе…
По окончании этой несчастной лабы мы с Витькой с горя пошли в пивной бар «Славянский» зализывать раны. Бар, название которого населением произносилось просто «Славянка», располагался недалеко от института, на улице Парижской Коммуны. Можно, конечно, было пойти на рынок на Рабочем поселке, где дислоцировалась еще одна точка по розливу пива, и похлебать янтарный напиток там. Точка была ближе, чем «Славянка», но наше горе было не той степени тяжести, чтобы пить пиво на улице в морозный январский вечер. Холодно. И туалета нет. Вернее, туалет был, но на другом конце рынка, а для людей, употребляющих пиво, этот фактор имеет значение. Юрка с нами не пошел. Сказал, что залижет раны дома самостоятельно крепким цейлонским чаем и музыкой группы «Бони М». Ну, вольному воля, спасенному рай…
Народу в баре было как всегда – не протолкнуться, и по меньшей мере две трети этого народа составляли студенты нашего ВУЗа. Мы вообще считали этот бар почти аудиторией института. Отмечали здесь дни рождений, начало и окончание сессий, провожали ребят в армию. Кружка пива здесь стоила 35 копеек, бутерброд с соленой щепкой, которую бармен называл килькой – 8 копеек. Были еще какие-то жутковатые пирожки с мясом и рисом, полакомиться которыми – нужно быть ну очень голодными. Стоили эти шедевры кулинарии копеек 20, не меньше. Мы с Витькой взяли по паре пива и один бутерброд. Больше двух кружек
