нас не садиться в первый, а лучше и во второй и третий ряды, которые всегда были предназначены для официальных лиц. И неважно, что здесь даже первый ряд был практически пуст – сидела там только пара человек, судя по костюмам без галстуков, относившихся, скорей, к лицам полуофициальным. На нас с Витькой они не обратили внимания. Зато Евгений Леонов покосился на нас и слегка притормозил, словно раздумывал, не сделать ли паузу и не поприветствовать ли новых зрителей. Но тут на сцену выскочил новый персонаж, и великий артист упустил возможность сделать нам приятное. Потом, наверное, локти себе кусал – где он еще нас с Витькой увидит…
Пьеса с его участием шла минут сорок. Потом мы узнали, что кроме него в пьесе участвовали артисты областного драмтеатра, которые старались соответствовать великому Леонову, но, когда он появлялся на сцене, маленький и сутулый, остальные будто пропадали куда-то. После спектакля мы с Витькой били в ладоши, не жалея их, и кричали «Браво»!..
Так что с часами опять не получилось. Когда после спектакля мы, отстояв очередь в столовую, разом пообедали и поужинали, на Витькиных часах было уже шесть вечера. Какой уж тут «Дом быта».
…А в пятницу… Тут придется поподробней. Когда я вернулся в общагу, мои биологические часы показывали 18:40, и, взглянув на часы над вахтершей Полиной Сергеевной, я удовлетворенно обнаружил полную тождественность между живыми часами и их механическим аналогом. Если бы биологический хронометр не подводил по утрам, я, может, и не рвался бы отдавать часы в починку.
– Студент Семенов, 1 курс, пятая комната, следую по маршруту: институт – общежитие ПТЭФ – пятая комната. Жалоб и заявлений не имею, – отрапортовал я Полине Сергеевне и пошел в свою конуру.
– Глумление над дежурным вахтером? Завтра же доложу декану! – услышал я вслед недружелюбный крик Полины Сергеевны, но возвращаться не стал.
В комнате на стульях и кроватях проходила конференция с участием Германсона, Мирнова и соседей из 6-й комнаты, Керенкера и Женьки Ефремова. Про Керенкера я уже как-то рассказывал, это был веселый худощавый парень с большим носом, рассчитанным на двух человек, но доставшимся ему одному. Бесцеремонный, хамоватый, но в целом безобидный студентвторокурсник. Женя Ефремов, небольшого росточка парень, был с нашего потока, учился, кажется, в 17-й группе. Он был младшим по возрасту в нашей общаге, только преодолевший 17-летие, имел совершенно детское лицо, и, когда я встречал его в институте или общаге, мне всегда хотелось дать ему конфету. Несмотря на свой юный возраст, Женька любил выпить. Пил все, как губка. Может, хотел доказать всем, что он уже большой мальчик, может, еще что, но одно время мы были убеждены, что он сопьется. Женька удержался и окончил институт вместе с нами. Но до этого было еще далеко, а пока Женька скромно сидел на моей кровати и слушал Керенкера вместе с другими участниками конференции. Я согнал Женьку со своей кровати, уселся сам и тоже стал слушать, как Серега Керенкер агитировал слушателей пойти завтра после уроков на заработки. В то время была небольшая конторка по найму рабочих без устройства на работу.
