юной природе Петра. Дело не обошлось без столкновений между Остерманом и Долгорукими. Пётр, несмотря на свой возраст, сумел их развести, предоставив Остерману дела, а Долгоруким – себя. Поступок может показаться даже мудрым, им как бы примирялись две враждующие партии: пронемецкого толка и чисто старорусская, если бы только Долгорукие стремились стать проводниками программы своей партии. Но на самом деле Долгорукие пародировали шаги Меншикова вплоть до обручения Петра с княжной своей фамилии, не умея, в то же время, по-меншиковски возложить на себя ответственность по воспитанию Петра.
Австрийский посланник Рабутин в 1727 г. писал: «Дело воспитания царя идет плохо. Остерман крайне уступчив, стараясь тем самым приобрести доверие своего воспитанника, и в этом заключается сильное препятствие успеха. Развлечения берут верх; часы учения не определены точно, время проходит без пользы, и государь все более и более привыкает к своенравию»160.
Еще более критично писал в 1727 г. саксонский посланник Лефорт: «Император занимается только тем, что целыми днями и ночами рыскает по улицам с царевной Елизаветой и сестрой, посещает камергера (Ивана Долгорукого), пажей, поваров и бог весть кого еще…
Кто мог себе представить, что эти безумцы (Долгоруковы) способствуют возможным кутежам, внушают (царю) привычки самого последнего русского. Мне известно помещение, прилегающее к бильярдной, где помощник воспитателя приберегает для него запретные забавы. В настоящее время он увлекается красоткой, бывшей прежде у Меншикова… и сделал ей подарок в пятьдесят тысяч рублей… Ложатся спать не раньше семи часов утра»161.
Разгульное времяпрепровождение не только подрывали здоровье Петра II, но и деформировали его характер. Он становился вспыльчивым, капризным, жестоким и упрямым.
Уже на следующий день после ареста Меншикова Пётр II подписал манифест о коронации, а 9 января 1728 г. со всем своим двором и Верховным Тайным советом выехал в Москву, чтобы по традиции совершить обряд венчания на царство в Успенском соборе Московского Кремля. По дороге он заболел корью и две недели пролежал в постели, остановившись в Твери. 4 февраля, наконец, совершился его торжественный въезд в Москву, где старая русская аристократия, в большинстве своем ненавидевшая Петра I и благоговевшая перед памятью великомученика Алексея, встретила нового императора с неподдельной радостью и восторгом. А любовь юного императора к Москве оказалась столь велика, что он официально объявил ее единственной столицей.
Предаваясь забавам, молодой император почти полностью устранился от управления государством. В этих условиях при дворе большое влияние приобрели князья Долгорукие – Василий Лукич и Алексей Григорьевич, которых Пётр II назначил членами Верховного Тайного совета. Им удалось оттеснить на этом органе на вторые роли А. И. Остермана. После сентябрьских
Вестник Европы, №1. 1896. Русский двор при Петре II. 1727—1730. С. 110.
Валишевский К. Ф. Царство женщин. Репринтное издание 1911. Москва, СП «ИКПА», 1989, стр. 108.
