я хочу вечно блуждать из ниоткуда в никуда и чувствовать ту свободу, которую достиг. А ты, как я полагаю, созидаешь новый мираж?
– Как ты догадался? – удивился ифрит.
– Ты хотел меня приманить туда, – начал рассуждать бедуин, – сначала искушал меня, а потом пытался заставить под гнетом страха.
– Ты умен, но осталось тебе понять ещё кое-что… – произнес ифрит, оглядываясь по сторонам. – А теперь прощай, я должен искать других скитальцев. Возможно, ещё свидимся.
Не успел и моргнуть бедуин, как от него ни осталось и следа. После сел бедуин передохнуть и задумался о том, что же ему ещё нужно понять? О чем шла речь? Казалось ему, что единственное, что он должен был осознать, так это то, что все невзгоды, изнурявшие его в пустыне, были лишь частичкой миража, призывающие его вернуться. Теперь знал он, что нет никаких страданий так же, как не было никакого счастья. И то и другое лишь прокрустово ложе миража. Он чувствовал абсолютную свободу. Посему был он доволен своим стремлением к познанию и начал посему презирать слова Екклесиасты.
Наступила ночь и взглянул бедуин вверх, любуясь звездным небом. Он нашел наконец в себе силы видеть истинную красоту, а не ложь миража. Его охватило необыкновенное, мистическое и экстатическое удовольствие от этой красоты. Часами наблюдая за ними, он вдохновлялся на поиск той единственной звезды, что осветила бы его дорогу. Когда нашел он ту самую яркую звезду на небе, которая светила, как казалось ему, на него (однако он был обманут, только об этом позже); он был счастлив и испытывал неимоверное наслаждение от этого, хоть и не откровенного, света. Ему хотелось петь, но на сей раз он воздержался и заснул крепким сном. Любой скиталец подобный нашему бедуину видит самое настоящее наслаждении только в звездах. Такие люди способны обретать истинное счастье и избегают счастье лживое, какое бывает в мираже. Ибо видели они, что счастье миража химерично и коварно.
На утро собрался бедуин странствовать дальше, как вдруг он увидел летящую на небе птицу. Она была вся белая, что явно подчеркивало её отличие от других птиц, встречавшихся ему в мираже, но помимо белой окраски ничего эксцентричного в ней не было, в остальном она была весьма обыкновенной птицей. Глядя на неё, бедуин подумал: «А не научит ли она меня летать, чтобы я мог вблизи созерцать красоту звезды или, быть может, она поможет мне каким-то образом сблизиться с ней? Не теряя ни минуты, решил скиталец позвать птицу и крикнул ей вслед:
– Постой! Можно попросить тебя о помощи? Мне кажется, ты в силах мне помочь.
Птица облетела вокруг него и медленно, двигаясь сначала по спирали, а потом прямо вниз, приземлилась на его предплечье, которое он намеренно вытянул для неё.
– Здравствуй, скиталец, слышала ты просил помощи, – промолвила птица. – Изволь же выразить свою просьбу, я помогу тем, чем смогу, а кто сможет больше, пусть сделает это за меня.
– Мне, откровенно говоря, приятно слышать, что вы готовы помочь, – обрадовался бедуин – В общем, я сравнительно недавно
