себя, как рой, потому что у нас был, гори он синим пламенем, коралл, и раз уж моё сознание было похоже на рой, то тифон ждал, что я буду направлять нас, пока мы не выберемся отсюда.
Или нам конец.
У меня как-то получилось сходу задвинуть это прозрение в самый дальний угол сознания, я не мог позволить себе панику, больше не мог.
– Повторите задание, – прохрипел я, как только удалось сделать вдох. Звук собственного голоса показался мне совершенно незнакомым, слишком низким, непривычно вибрирующим в груди.
– В стене справа есть дверь. Перейди в соседнее помещение, Тринадцать-А.
Я автоматически посмотрел направо. Там и правда была дверь. Но я такого не помнил. В стандартном протоколе такого не было. Всё проводилось в пределах одного бокса – упражнения на выносливость, на координацию движений, проверка реакции на звуки, запахи, свет. Я ничего не помнил про дверь в другую комнату.
– Тринадцать-А, встань и пройди через дверь в соседнее помещение.
Я не хотел туда идти. Мы не хотели туда идти. Но выбора у нас не было. Я уловил движение техника за стеклом, как он подносит руку к виртокну, которого не было ещё несколько секунд назад, и с усилием встал. Меня шатнуло, но тифон тут же сместил наш центр тяжести, чтобы выровнять баланс, и к двери мы подошли уже ровным шагом.
За дверью обнаружилась ещё одна глухая камера, почти в точности такая же как та, в которой я пришёл в себя. С одним отличием: в самом центре располагалась некая конструкция, дать которой название или понять её предназначение у меня получилось не сразу. Я в нерешительности остановился сразу за дверным проёмом. От вида этой конструкции на ум лезли очень нехорошие мысли о примитивных пытках и инвазивных медицинских процедурах. Там была крестовина в самом центре и множество манипуляторов вокруг, оканчивающихся инструментами, уместно выглядевшими бы и в камере пыток, и рядом с операционным столом.
Внезапно я остро ощутил свою обнажённость. Каждый мускул в моём теле напрягся, внутри образовалось давящее ощущение загнанности. Странным образом меня это ещё сильнее разозлило. Что бы они тут ни планировали со мной делать, мне придётся им позволить.
Или…
Нет, я не хотел ещё хоть раз пережить наказание.
Но я уже знал, насколько быстрым могу быть. И если я смогу разбить панель, отделяющую стресс-камеру от смотровой площадки, если справлюсь быстрее, чем исполняющий протокол наказания техник успел бы развернуть виртокно программы, активирующей устройство, то…
Что?
Мы убьём всех людей? А дальше что?
Без роя тифон был просто набором импульсов и инстинктов, тифон бездумно стремился выбраться из камеры, потому что оставаться в камере было опасно; в этом не было ни единого проблеска разума, только заложенная на молекулярном уровне функция сохранения достаточной для физического
