знать о подобных вещах, с кого тебя содрали, Тринадцать-А?)
Видимо, ответа от меня она не ждала, потому что, несильно сжав пальцы, тут же сделала шаг назад и развернулась к застывшему с выражением показного равнодушия на лице технику.
– Я всё ещё не понимаю, почему вот это вот, – она махнула в мою сторону рукой куда-то в область пониже пояса, – обязательно?
Что за херня, в который раз подумал я.
В принципе, сама мысль, что меня загонят обратно в модификатор, вполне могла бы заставить понервничать, но шкала моего личного дерьмометра уже давно пробила дно и пыталась достичь земного ядра. Я посмотрел вниз. Там у меня всё выглядело вполне в порядке, как и сказал техник – все пропорции соблюдены. Почти не было паховых волос, но на моём теле теперь вообще почти не было волос, а те, что были, казались прозрачными из-за своего цвета. Я заторможено подумал, что вряд ли дело в волосах. И снова – какого хрена?
– Вот здесь, – растянул техник виртокно, выделив другим цветом часть текста в открытом документе. – Приложение номер восемь к вашему контракту. Мы не кодируем формы, подверженные девиациям, это противоречит политике корпорации. Вы предоставили эмуляцию с определёнными рекомендациями, это так, но алгоритм кодирования просчитал максимально совместимую конфигурацию. Сара, мы же высылали вам копию перед подписанием.
По её лицу было видно, что контракт она если и читала, то по диагонали. Но мне стало интересно. Если я правильно понял, то моя эмуляция попала в лабораторию не напрямую, то есть, возможно (только возможно), я всё же не был беспокойным эгоцентричным мудаком, нажившим врагов там, где не следовало. Кажется, я был эмуляцией сознания какого-то недостаточно осторожного придурка, на которого у этой Сары были какие-то свои виды. То есть, само моё существование было разве что самую малость чуть менее незаконным, чем живой и готовый в любой момент вернуться в рой тифон. Не то чтобы в конечном итоге для меня это влияло хоть на что-то.
– Что за чушь! Дэррил, ты знал? – повернулась неугомонная Сара к одному из своих спутников.
– Мне всё равно, я уже говорил, – закатил глаза Дэррил. – Нет, я не знал. Потому что мне всё равно, Сара, сколько можно уже?
– Джейсон? – не унималась Сара.
Я автоматически посмотрел на второго мужчину и напоролся на ответный изучающий взгляд. Острота восприятия резко вернулась ко мне, тело напряглось, как перед ударом. Тяжесть его внимания ощущалась физически, и мне совсем не нравилось, насколько знакомым мне показалось это ощущение. Какое-то время мы пялились друг на друга, пока он не спросил, по-прежнему не спуская с меня глаз:
– Оболочка способна на мышление сама по себе?
– Прошу прощения? – не понял техник.
Я, в общем-то, тоже. О каком мышлении в инертной массе экзоматерии речь? У пустой оболочки даже рефлексов нет.
– Я перефразирую. Что будет, если управляющий
