разрядов, что угодно в переделах десяти процентов массы тела. Но энергозатраты и риск использования не по назначению оказались несопоставимы с практической пользой, и способность исключили из базовой конфигурации. Теперь она доступна только в виде экзосплайсов.
– Ведь в отличие от тифонов, экзоконструкты не могут самостоятельно восполнять потраченную на репликацию потерянной массы энергию, – закончил я за него, параллельно обнаружив, что с обувью возникла та же проблема, что и с одеждой. – Потому что кушать людей плохо, и такой опции нет в исходной форме. Я знаю.
– Уж я надеюсь, что знаешь. А что стало альтернативой, тоже знаешь?
– Удивите меня, – пробормотал я, роняя очередную мелкую пару обуви на пол.
Угрозы я по-прежнему не чувствовал и поэтому перестал фильтровать каждое слово.
– Мимикрия. Можешь попробовать, – он взглядом указал на мои ноги. – Заставь меня поверить, что нашёл подходящую пару.
– Я всё равно останусь босиком, – резонно заметил я. – В чём смысл?
Теперь он точно выглядел раздражённым, на этот раз у меня сомнений не возникло.
– Смысл в том, чтобы уметь задействовать весь потенциал. На рекомбинацию тебе сейчас не хватит энергии, но мимикрия должна быть доступна. От тебя будут этого ждать, любая оболочка это может.
Ладно, в таком ключе было не поспорить. Но как это сделать, находясь в относительном покое, пока мой тифон совсем притих от голода и истощения?
– Используй коралл, – вкрадчивым голосом, как особо тугому лаборанту, подсказал Дворжак.
Надо ли уточнять, что именно тугим я себя и почувствовал?
– Что?
– Что? У тебя есть коралл, ты – тифон, забыл?
– Забудешь тут, – огрызнулся я, смелея. – Как его использовать? Что-то не вижу нигде инструкцию по применению.
– Как-то же ты его уже использовал.
– Это не…
Я закрыл рот, прежде чем успел закончить предложение. Что я собирался сказать? Это не я, тифон сам всё сделал? Ну да, совсем не звучит так, словно у меня тут проблемы с кризисом идентичности. Чёрт, возможно, у меня и правда проблемы. Но сейчас не время углубляться.
И я попробовал объяснить это так, чтобы Дворжаку не пришлось сомневаться в моей вменяемости:
– Это не работает, как вживлённый сплайс. Для меня это защитный механизм, бессознательная реакция на опасность, – предложил я более разумный вариант своей оборванной фразы. – Сейчас это не вопрос жизни и смерти, я знаю, что мне ничего не угрожает.
И, не удержавшись, добавил после паузы:
– Кроме голодной смерти, конечно.
И только сказав вслух, я понял, что это правда. В своём нынешнем состоянии я не смог бы внушить достаточно стабильный зрительный образ, а ведь именно этим по сути и являлась мимикрия тифонов – весьма убедительными галлюцинациями.
Дворжак
