этот кабинет – есть мое сумасшествие. А также вы. Может, я уже умер?
– Нет, Емельян Павлович, вы ведь еще дышите. – мои губы разошлись в легкой улыбке, а взгляд внимательно изучал его книжные полки, выхватывая случайные названия. «Государство и Революция», «Наука Логики», «Приключения Тома Сойера» и «Черный обелиск». Разносторонний он мне попался, читал много и очевидно быстро, поскольку все те книги, что он заготовил на своем столе, были не из легкого десятка. – Вы способны читать и рассуждать относительно логично… Относительно нынешних условий, конечно.
– Ну и разговор у нас с вами. – пожал плечами тот. – Не знаю, сказали ли вы мне это как факт, или же оскорбили. Но, на всякий случай скажу, что да – я еще дышу. Вот это точно неоспоримый факт. И чувствую боль, которая растекается по моему телу. Резь в горле и поганый привкус металла.
– Как танкисты? – повернулся я к нему, окинув взглядом.
– Упаси нас всех Карл Маркс от того, чтобы встретить себе двойника… – махнул он, снова закашлявшись с кровью. – Простите. Надеюсь, вы понимаете, чем все это может обернуться?
– Голым черепом.
Я человек не курящий. Но как только представил подобную картину в собственном зеркале – захотелось пригубить сигаретку. И все же, рассказ оказался не так прост, как я думал. Полезли мысли, образы и фантазии. Поспешил я с собственными выводами.
– Скорее разрывом того, что должно находиться в нем. Мозг не сможет переварить полноценное принятие того, будто в мире существует организм похожий на сто процентов. Он ведь даже не близнец, он именно второй точно такой же, до мельчайших деталей организма. И это заставит наш бедный внутренний биологический компьютер взорваться. Мозг – это мы сами. И мозг не способен посмотреть на нас самих со стороны, просто не может себе представить этого. Даже капли воды отличаются. Но капли воды – деяния нашего с вами, привычного, и способного к описанию через призму материализма мира. А это, зеркальное нечто – не есть такая вещь.
– Так что же это по-вашему? Безумие или правда?
– Еще раз: в мире стало много относительного. – Паратовскй глубоко вдохнул, потерев переносицу под очками. – Относительного в плане измерения его стандартами прошлых лет. Стандартами войн до момента применения атома по всей планете. Знаете, да, это бред. Если за правду брать старый мир. Да, это правда, если старый мир брать за бред.
– И все же, безумие, как по мне. Кровь в жилах способна застыть от таких рассуждений. Пусть это и странный рассказ из научной книги, но что-то… Что-то бьет из-за него по моим нервам. Но я пока не могу даже сказать, что именно. Вероятно, здесь все куда глубже обычного страха.
– О дивный новый мир? – усмехнулся он мне. – Willkommen!
Старик медленно взял со стола следующую книгу. Она была ярко красной, и больше напоминала папку с какой-то цветастой и сложной обложкой. И я заметил, что на ней было написано что-то совершенно не то, чего я ожидал. Зачем ему под рукой был орнитологический справочник? И даже
