невероятно удачно подвернувшейся цистерны с реактивным топливом Т-1, недошедшей до авиационного полка, Эрих зашел проведать француза. Но тот оказался мертв. В мясо была воткнута не использованная ампула промедола, которую Вивьен, вероятнее всего, просто не успел выдавить. Умер в муках, мгновенно вписав себя в список пробирающих до дрожи воспоминаний.
И теперь боялся уже командир. Все в этой округе было не так-то просто. Эти громкоговорители, эти чёртовы сирены, что не умолкают даже после того, как свалились в грязь, этот молочный туман, какого раньше не было, и этот сумасшедший француз, утверждавший, что его покойный друг разговаривает с ним и иногда даже встает! Все это было бы больше похоже на бред, если бы Соннеман не переживал всего этого в реальной жизни, если бы не знал, что его мозг еще пока действует и способен делать выводы и принимать основанные на логике решения. Но теперь он боялся, что его логика осталась в старом мире. И что-то его невероятно сильно пугало. Настолько, что он боялся, стоя вот так, около окна, смотреть в туманную южную даль, где явно ждало что-то нехорошее. Чего-чего, а вот Бога там уже точно не было. Но нужно было спасаться, нужно было попробовать прорваться и выжить. Венгры были последним шансом, который они успеют схватить, пока сами не умерли, как этот Вивьен.
Красные пятна добрались уже и до пальцев. Глаза все чаще слезились этой бледной мозольной жидкостью, а почти облысевший череп страшно чесался под противогазом. Надоела форма, надоела эта резина на лице и на теле, надоел мерзкий вкус ржавчины и холодные собачьи консервы, надоело ходить под себя в танке и ощущать, как дерьмо снаружи тела смешивается с дерьмом внутри, в обоих смыслах этого слова. Надоело, наверное, быть живым.
…Они стартовали как-то даже не заметно. Командир не отдал команду, механик сам сообразил, что танк уже готов к своему движению. И, снова тряхнув носовой деталью, скрипнув заклинившим пулеметом на башне, и пробуксовав гусеницами в жирной грязи, Т-72 начал свое движение. На юг, в сторону Дьерской венгерской дивизии. В сторону вероятного спасения. И как можно дальше от этой проклятой станции Доппельхоф-1…
Соннеман уже начал засыпать, когда куривший наводчик вдруг шумно отставил банку с собачим кормом в ноги и отложил ложку на небольшую полочку, прильнув к приборам наведения. Натянув на подбородок поднятый до этого противогаз, повернулся к задремавшему командиру.
– Противник. – Юрген взялся за агрегаты управления огнем. – Противник!
– Механик, стоп! – закричал Эрих, подрываясь с кресла к командирским приборам. Зарядить кумулятивный!
С металлическим звоном и хрустом, так же размеренно, как и в первый раз, безучастная до проблем экипажа металлическая рука автомата заряжания сперва подала в казенник пушки кумулятивную болванку, а затем, перед самым закрытием затвора, успела пихнуть пороховой заряд. Танк был готов к стрельбе.
Взор сковывал туман. Странной и будто бы зеркальной паутиной в прицелах расходились трещины. Вода, попавшая в них, создавала ощущение, словно танк нырнул в неглубокое озеро. Видимость
