ты, Лида, ты совершеннейшая прелесть. Но мне, кажется, случилось недоразумение.
– Неужели ты против? А прогрессивные взгляды?
– Я имела в виду общественно-политические.
– Баська, милая! Какая ты прекрасная.
Лидина ладонь, горячая, накрыла Басину. Господи. Бася, пересилив себя, не отдернула. Ладонь продвинулась чуть дальше. Выше, сильнее, altius, fortius. Испуганно зажмурившись, Бася ощутила… над ключицей… прикосновение… губ. Что угодно, только не… Не это вот самое, нет.
– Баська… – Лидия задыхалась. – Я всегда… мечтала… об этом… Нет, ты не подумай, я не первый раз. Но мне хотелось с такою же, как я. С такою, как ты. Чтобы по-настоящему. Как Мариночка и Софочка. Понимаешь?
– Лидочка, не надо. Я пришла сказать тебе, что…
О боже, сейчас она положит ей руку на грудь… просунет пальцы под кофточку… как пансионерки и институтки. И тогда…
– Лида, это невозможно, потому что я… не такая, как…
Лидия обиженно встала.
– Как Софочка, – закончила Бася.
Лида бросила на Басю короткий, затравленный взгляд из-под распущенных, чуть рыжеватых волос. Бася, красная, встала следом.
– Лидочка, не сердись. Просто я не поэтесса.
Но Лидия лишила Басю милости. Перешла на «вы».
– Сколь вы тривиальны! – пробормотала она, божественно нагнувшись и поднимая купальный халат. – Вам не говорили, что вы жуткая мещанка? Словно бы не из Варшавы, а из… Бердичева. Впрочем, – Лидия всхлипнула, махнула рукой, – столица гордых полякóв тоже жуткая провинция, мне рассказывал Саша Блок. Кстати, как поэт он гораздо интереснее, чем… Жаль, исписался давно.
Бася машинально кивнула головой. Поэтесса шмыгнула носом.
– Ступайте. Я больше не хочу вас видеть. Французский ваш, кстати, весьма посредствен. Вы не различаете «о» и «о». Для переводчицы вандалов и террористов сойдет. Для поэзии – jamais3.
Бася направилась к выходу. Благодаренье богу, хоть ботики не надо надевать – накинуть пальто и выйти. Шарфик изгнанница из теплого эдема сумеет намотать и на лестнице.
– Нет, постойте, – выкрикнула вдруг поэтка. – Так расставаться нельзя. Мы же подруги. Бася!
Бася остановилась. Мужественно проговорила:
– Простите меня, Лидия. Я очень сожалею. И хочу чтобы мы остались друзьями. Поверьте. Вы мне очень нравитесь.
«Врать не стыдно?» – полюбопытствовал внутренний голос. Лидия приблизилась, с халатиком в руке.
– Тогда позвольте, я вам погадаю.
Идея Басе не понравилась, но и уходить вот так, врагиней, не хотелось. В холодный, мерзкий и небезопасный сумрак.
– Только оденьтесь, пожалуйста. Ладно? Вы очень красивы, поверьте. Если бы я была живописцем…
Лидия набросила халатик на плечи. Снова взяла Басю за руку и подвела к софе. (Тщетная предосторожность, акт второй?) Робко улыбнувшись, плеснула в бокал коньяку. Плавно, по-восточному опустилась на колени, поставила на пол
Никогда
