записки какого-то полусумасшедшего, по словам молодого лейтенанта, писателя. Того арестовали и изъяли бумаги. Этот самый писатель довольно нелицеприятно отзывался и о Пушкине, и о Гоголе, да и о самом Льве Николаевиче. В его записках те выглядели комично и даже смехотворно. Загладина же это забавляло, никакого вреда в писателишке он не видел, однако Алдонин при всех отчитал Митю, запретив ему впредь делиться с коллегами вредными цитатами. Но многое Вадим поневоле запомнил. Толстой с портрета как раз и напомнил ему «клочну бороду». А рассказик был про Ивана Ивановича Сусанина. «Пошёл ты к бую, крикнул боярин и пустил в хозяина ковшом». Рогов невольно усмехнулся: интересно, допустили ли творца таких пикантных историй на первый съезд советских писателей? Скорее, нет. Здесь всё строго, и только проверенные люди могут участвовать в создании нового литературного течения, невиданного в мире, – социалистического реализма. А писателя арестовали и сослали, кажется, в Курск. Только недавно, по словам того же Загладина, тот вернулся в Ленинград.
Возле Рогова промаршировал целый отряд пионеров, мальчиков и девочек в красных галстуках. Руководила ими высокая худая женщина со строгим лицом, на котором читалось сознание того, что она и вверенные ей дети причастны великому историческому моменту. Дети на ходу, не стесняясь прохожих, повторяли речовки. «Есть много книг с отметкой «хорошо», но книг отличных требует читатель!»
– Дети, энергичней и веселей! Ваши слова должны дойти до сознания каждого! Вы сами будете читателями когда-то и достойны настоящих книг. Вот момент, когда можно и самим стать вершителями судеб!
Казалось, вся речь строгой учительницы состояла из одних восклицательных знаков. Скорей всего, и тексты речовок написаны ею же. Но одобрение, несомненно, пришло из самых высоких кабинетов.
Советских литераторов встречали по высшему разряду. Казалось, все имеющиеся в Москве авто обслуживали участников съезда. В Доме Союзов имелся буфет, где вчера перекусили он, Сева Пестриков и Илья. Однако на обед проголодавшихся поэтов и писателей водили через дорогу в отменного качества ресторан. Всего, как узнал Рогов, на проведение съезда выделили сумасшедшие деньги в количестве миллиона рублей. Между тем ещё вчера до него донеслись реплики недовольных. Кто-то жаловался на скуку, мол, съезд проходит мёртво, как царский парад, но таких были единицы. Автора замечания наверняка уже взяли на карандаш. Рогов видел, как в перерыве по фойе да залам шныряли знакомые ему люди, равнодушным взглядом скользящие по нему взглядами, делая вид, что они незнакомы. Вадим отвечал им тем же. Не дай бог случайно поздороваться. Но такого никогда не будет. На этот счёт имелись строгие инструкции, и горе тому, кто их нарушит. В ту же секунду будет составлен рапорт и передан по соответствующему адресу. А таких вот знакомых «незнакомцев» сам Илья насчитал уже с пяток.
Иностранных гостей насчитывалось целых сорок штук. На фоне гремящих имён Луи Арагона и Жан-Ришара Блока Ганс Райен особой известностью не обладал,
