нормалёк. – Солидно ответствовал дядя-слесарь-айтишник, поддёргивая штанишки. – Никакой дискотеки. Думаю, завтра комиссия какая-то сюда причалит. Новую сказку вам расскажет. А вы ей свою. Радио тогда всем и подпоёт как надо. А вы с ним хором. Только сильно не увлекайтесь! Жалко мне вас что-то.
Только тогда доцент несколько прояснел небритым ликом.
– Можешь не продолжать. Понятно. Мне тоже себя жалко.
– Ты готов, жалкенький?! – Дёргал его за руку сыщик. – Пойдём! Сколько тебя ждать? Выйти-то мы договорились вместе. Ты ж не хочешь тут один с крокодилами остаться?!
– Двинули… Однако я с тебя угораю, родной. Как же ты обо мне заботишься! Стремишься побыстрее вытащить отсюда. Нас тут радиоэлектронной разведкой обложили, жучков повсюду навставляли, а ты как и не замечаешь ничего.
Однако сразу им так и не дали уйти. В этот самый момент с треском, как от удара, распахивается дверь. Так наверно всегда приходит хозяин тайги. Самый правильный из пацанов! Спрыгнув из командирского кресла. Или со спины пролетающего мимо ударного журавля системы «стерх».
В проёме как в кадре (в кадре как в проёме, а в проёме как в промоине) возникает живописная, а может даже в чём-то и невероятно скульптурная группа полицаев. Однако не та, что час назад гладила многоразовой резинкой суверенной демократии упрямый мальчишеский вихор у Жорика. Нет-нет. Другая. Из параллельного отделения всё тех же чрезвычайно внутренних дел. Но столь же до упора вездесущего ментопёсья. Того самого отделения, которое так боялось, что чудо-пацанчик вот-вот взорвётся и им некуда тикать станет.
Поэтому тут как тут она – мёртвая сцена. Тотальный, всепарализующий стенд-ап! Как всегда при виде псов-рыцарей. Бомжики судорожно похватались кто за что. Жорик за ушибленное темечко своё. Колик за край стола, пряча колоду другой рукой за спину, чтоб менты не подглядели расклад. Бомжомамка леди Кры – за флакон. Сыщик Осклизкин по неистребимому стереотипу, с юности вбитому в него по самую по прямую, чуть было не отдал честь. Но вовремя вспомнил, что давно отдана незнамо кому. К тому же ни за что ни про что и потому хрен её теперь сыщешь.
Разрядка внутриподвальной напряжённости последовала прямо на месте. Полундра отменилась сама собой. На заботливых дяди-стёпиных ручках восседал очаровательный пучеглазенький малышок теперь уж и не поймёшь какого возраста. Больно повзрослел за одну ночку, стервец. Словно после конфирмации. Какой-то почти торжествующий, как Наполеон после Эльбы. Явно что-то хотел сходу высказать из вновь обретённого. Или доложить. Не кому-нибудь, не мамке с папкой. Почему-то именно доценту, но лучше, конечно, сыщику.
Не иначе кого-то завалил звёздный ребятёнок, или как раз сейчас заваливал. Во всяком случае, всё более похожий на девочку парнишка теперь совершенно чётко знал, для чего вновь появился, что и как должен доделать в этом смрадном
