не имело смысла притворяться и скрывать – этого он ожидал словно вечность. И сейчас не надо было играть милую сцену, засевшую в голове. Фантазии остались позади.
Каким-то образом Дэниел начал мысленно обращаться к Льёвану: «Молю, ответь и не терзай меня!»
– Ты уверен в своем выборе?
– Я не могу, после этого сказать «нет», и не могу сказать «да». Я просто потерян, Льёван. Ты уже всё и сам видишь… – Дэниел метался – сидел не двигаясь.
Развязке сопутствовали пониженные тональности в голосах.
– Разве ты не говорил, что хотел жить по-новому?
– Хочу, но не так… Нет, просто, я не вижу в этом смысла. – путался он. – Это не так просто, как ты думаешь…
– А ты попробуй, утёнок. Дай шанс на нечто большее, чем ты можешь ожидать.
В голове творилась чехарда: Дэниел ни в какую не хотел этого признавать. Ничего вроде бы не рухнуло, но что-то пошатнулось. Льёван излучал тепло, в котором он нуждался – перестали иметь значение предыдущие мгновение, проведенные в ссоре и претензиях.
– Чего же ты молчишь? – сбил его мысли с толку маг.
– Я просто не знаю, что мне делать… – блуждающе прозвучал ответ.
Льёван признал некоторое бессилие перед упрямством «утёнка». Перед приходом в знакомый дом, он думал, что они могли быть вместе, ему снова запомнить вживую закрытую зоркую улыбку – мечтательную и ранимую. Мужчине было жаль преждевременно освободить во льдах пылающих искр – вера в огонёк не покидала его, когда он смотрел в печальные и невероятно глубокие карие глаза, готовые взлететь сквозь космическую темноту.
– Ну, что ж мне пора, Дэниел. Моё дело только было увидеть тебя здоровым и таким какой-ты есть. В любом случае я рад…
Маг поправил подол длинной мантии между коленями, встал и молча направился к выходу к гостиную. Дэниел, облокотившись на бок любимого диванного кресла, опустил ноги на жесткий светлый ворс и мысленно представлял, как Льёван ускользал от него – снова. Из-за несдержанности, от скопища запертых чувств совесть не имела права заставлять себя страдать – затерять в туманной памяти сожалений значимость Льёвана. Они многое значили друг для друга, пускай в прошлом…
Он вскочил и успел добежать до Льёвана, смиренно накидывавший у выхода плащ:
– Льёван, ты прости меня! Прости! – послышались искренние слова, кричавшие о желании задержать его на несколько минут.
– Тебе не за что извиняться, утёнок. – сочувствующей ухмылкой ответил Льёван, будто отчего-то он удивился, и нет – ждал вердикта предсказания.
– Ты даже не хочешь повидать Клару? Она живет совсем недалеко… – юноша сделал шаг вперед и неловко стоял в ступоре.
– Хочу, но не буду. Думаю, ты передашь ей привет от меня. Её пирожки лучшее из того, что я ел.
– Конечно, –
