поражался её ворчаниями в отношении мастерства автора, соглашался с неискушенной начитанностью. Сильнее всего его раззадорило вот-что – Клара грозилась взять и пересолить суп или переперчить фарш для котлет – раздражительность мыслей рассеивалась о предстоящей взрослой жизни, где хочешь-не хочешь, а придётся отказаться от глубокого осмысления произведений мировой литературы или искусства, перейти от фантазий к практическому разуму.
Клары попросила Дэниела немного продиктовать что-нибудь из философской мысли. Поковырявшись пальцами о сотни книжных корешков с заглавиями, он вынул малый том Аймунда7, исследовавший онтологию судьбы и памяти. Слушатели замерли и по-разному интерпретировали нескольких глав. После восьми часов прислуга расходилась по домам, кроме Пекке.
Ночами Дэниэл частенько засыпал на крыльце, облокачиваясь боком на колонну крылечного фасада. Свежий воздух, тёмная синева неба с множеством белых сияющих точек – видимое и материальное не обременялось внутренними знаками и символами, однако подсознание предвещало ожидание чего-то «нечто»….
И вот, в дождливый вечер в большей части Шевир-стрит отключили электричество, – грандиозная редкость в эпоху магических технологий, где свет практически не гас, но как и везде случались перебои; пришлось откопать нескольких светильников, работавшие на солнечных батареях. Началась жуткая гроза, ливень не прекращался. Дэниел растопил камин без чьей-либо помощи и лёг пораньше. В одиннадцатом часу, в дверях послышались твёрдые, с настойчивой деликатностью стуки. Он поднялся в оторопи с кровати, накинул халат и с виноватым выражение лица спускался по плывущей лестнице. Он, отворив дверь, замер в пугливом остолбенении: взгляд бросился на давным-давно знакомую и не стёртую из воспоминаний фигуру в чёрной мантии. Дэниел обомлел, не сумел дёрнуться с места, несмотря на лёгкие подергивания рук, державшие свечу – она выманила лицо, спрятанное под тенью волнистого капюшона. Первые секунды рот не размыкался, поняв, что это был не сон. Напротив стоял Льёван – знак его коренного перелома судьбы, нового плетения жизни…
4
– Это ты? – вопрос Дэниела донёсся нотами смятения.
– Ты разве мне не рад? – преспокойно ответил мужчина.
Дэниел провёл давнего знакомого в неосвещаемую гостиную. На несколько минут он отошёл на кухню и в потерянности машинально умудрился правильно заварить душистый чай, вернуться к гостю. Льёван, как запомнилось детству, сел в точности на то кресло, в котором предпочитал наблюдать за его уроками музыки.
Обоюдное молчание витало по комнате. Мрачноватая физиономия Дэниела не насторожила незваного гостя – ему в первые минуты показалось, что ни время, ни спрятанные пороки не искривили чётко-выраженной детской невинности на лице: тёмные, переполненные таинственностью карие глаза, мягкий
Аймунд (3290 – 3410 г. н.в) – философ, создавший учение, согласно которому человек следует судьбе только в том случае, если пытается обрести логические основания её объективного и субъективного несуществования. Считал, что формой воплощения бессмертия души после физической смерти является память, записанная нейронными кодами мозга.
