ответил: куда мне? Чувство чуждости, иногда причинявшее ему настоящее страдание, вызывало в нем всякое собрание людей, рвение к власти, известности, выгоде. Вопреки этому он стал и известным, и почитаемым. И это человек, отрицающий любой авторитет и окружение, высказывающий явно или скрытно одобрение его речам и действиям. Их он воспринимал как манипуляторных факторов.
Признаться, у меня по жизни много друзей. Они мне дороги, надеюсь, что я дорог им. Однако, мы видели, что у Каракулова совсем мало друзей. Что это? Он не востребован как друг? Или же, наоборот, он очень требователен к друзьям? На мой вопрос он ответил так:
– Зачем нужны друзья? Они нужны, прежде всего, для одобрения и поддержки. Однако, одобрения имеют свои ловушки, – рассуждал Каракулов. – Если ты хочешь получить одобрение, то и ты должен одобрять их, то есть своих друзей. А если их поступки и поведения выходят за рамки твоих принципов и разумений, то как будет обстоять дело с одобрением? Есть поговорка «Друзья познаются в беде». А если ваши ожидания одобрения чрезмерны, завышены, не реальны? В этом случае, человек в конечном итоге может разочароваться, обидеться, разуверится в друзьях.
Признаться, услышав такое откровение, я через немалые сомнения приходил к заключению о том, что действительно, каждому человеку следует найти баланс между поиском поддержки у друзей и оказания им такой же поддержки. А если ты не способен к сохранению баланса, то стоит ли заводить друзей, так как в итоге вашей мимолетной дружбы, его ждет разочарование, обида. Такова удел людей, которым нечего предложить другим, а потому такие люди выбирают одиночество и уединение.
– Признаться, человеку, который носит с собой такое убеждение трудно не только найти подходящих друзей, сколько самому быть достойным настоящей дружбе, – говорит Каракулов. – Я, как никто другой понимаю ту истину, которая гласит «Чтобы стать хорошим человеком нужно „съесть“ пару друзей». Я не навязываюсь в друзья и люди отвечают мне тем же. Что же тут непонятного? Для некоторых уединение – это из разряда развеяться с друзьями, расслабится в их кругу, а для меня уединение – это обрести самого себя в одиночестве.
Я много раз задавался вопросом: что же дает Каракулову одиночество и уединение? Насколько я знаю, у профессора всю жизнь было отвращение к церемониям, к торжественным собраниям, юбилеям, свадьбам, к условным риторическим речам, к мундирам, к орденам. Когда он говорит о продуктивной работе в одиночку, то всегда имел в виду не интровертированную тенденцию предпочитать одиночество как способ «подзарядиться» и отдохнуть, а о способности сосредотачиваться и работать продуктивно в уединенной среде, не нуждаясь в одобрении других.
– Я уже давно осознал, что мне всегда эффективно работалось в одиночестве, а в идеале в условиях отшельничества. Часто моим девизом было то, что «один ум не только хорошо, но и вполне достаточно», – заявлял профессор.
