пустой чай в отрешенном состоянии, отвечал невпопад на вопросы и никак не мог сосредоточиться, смотрел в тёмное окно и изредка ёжился. Он всё ещё был там, в глубоком снегу, мимо пролетали клыкастые окровавленные пасти и исчезали в плотной снежной мгле. Он понимал, что если всё это рассказать… ну да, дети поверят, а он сам? Сложение, вычитание, умножение… Доннер веттер!
…В конце мая Лиза хорошо, а Ваня на отлично, окончили седьмой класс. Федя стал учиться получше и успешно перешел в шестой, и по этому поводу Фрида приготовила штрудли.
Семья сидела за столом, когда во дворе залаяла собака и в сенях начали стучать. В избу вошел мужик неопрятного вида, прошел на середину и стал в упор разглядывать всех. Потом ткнул пальцем в Ваню.
– Точно, он, Ванына! – и заорал. – Братка..а..а! Меня хрен обмане. ешь… Тута ты. ы, братка. а!
Ваня медленно встал, ноги и руки дрожали, а глаза наполнялись слезами. Он вспомнил этот родной до спазма в горле голос.
– Братка. а, Колына. а, родненький!
Опрокинув табуретку, Ваня вскочил, бросился к брату и повис на нём, обнимая руками и ногами. Коля не выдержал такого напора и сел на пол.
– Ванына, братка, не брехали люди, – хлюпнул он и шумно высморкался. – В прошлом годе ещё дошла до меня весточка, я не поверил. Калякали, что Нюрка тебя забрала. Ну мамка твоя, шалава, забыл? Только я не верил, что она такая способная. О..о!., ты вырос, как! Был такой, а стал… во. он какой!
– Братка, а ты…Ты сам не такой какой-то. И ты, и не ты. Дай разгляжу тебя. Ну точно не ты, или… ты?
Ваня смотрел на заросшее густой щетиной лицо и не узнавал. Если бы не голос, так и прошел бы мимо. Нижняя губа у Коли кровила, под глазом был большой синяк. От него шел очень нехороший дух и одет был в какую-то рвань.
– Коля, где наша мама? Я ждал, ждал, а она не пришла. Где она, ты ее видел?
– А хрен знает, братка, может и в живых нету мамки нашей. Знаю, осудили её как врага народа, за убийство какой-то падлы из НКВД – это раз! Как жену врага народа! – Коля стал загибать грязные пальцы, – Это – двас. с! Как мать детей, это мы, которые скоро станут врагами народа, это – трис. с! Так что, три раза мамку могли уже расстрелять, суки.
– Неправда!., неправда! Я точно знаю, живая она!., живая! Дурак!
– Пусть я дурак! А только пять лет её никто не видел.
Мы, Новосёловы, хуже блядей распоследних стали. Мы, братка мой, Ванына, как один, записаны теперь во враги советского народа навечно! И должны мы сказать спасибо за это родному товарищу Сталину! В ФЗО у нас плакат на стене висел и было написано красными буквами: «Спасибо товарищу Сталину, за наше счастливое детство»! Во, как! И никак нельзя иначе, Ванына. В рот бы ему дышло, чтоб через жопу вышло! А. а, он же в марте помер, всё равно дышло не помешает. Для нас, немцы, ничего не поменяется.
Фрида покраснела и посмотрела испуганно на мужа, Сальман наоборот, побледнел, на лбу выступил пот. Он попытался остановить Колю, протянул руку, но тот отмахнулся.
– Представь,
