а только в России и нигде больше, потому что такое чудо нельзя получить вычитанием, сложением и делением в школе, в бухгалтерии, разве только многократным умножением фантазии. Ему и верили, и не верили, и сам он уже путался – было это или не было. Русские соседи верили, прагматичные немцы нет.
По тени, которая металась впереди у деревца, Сальман понял, что это был Ваня, а еще увидел много горящих глаз и оскаленные пасти, которые медленно замыкали круг. Он услышал крик: «Дедко, помоги»!., и почувствовал рывок и боль в руке, на которой повис волк. Каким-то чудом Сальман воткнул лезвие лопаты в пасть и зверь отскочил. И снова донёсся крик Вани: «Дедко. о, Иван Филиппович, помоги. и!»
И случилось самое невероятное чудо! Поляна словно вздыбилась, снег высоко подняло и закрутило воронкой, из которой вырывался белый вихрь такой силы, что Сальман потерял равновесие и упал. Уши заложило, и сквозь зудящий звон слышались только удаляющиеся взвизгивания и рычание, а сам он, как будто потерялся в пространстве.
Сальман очнулся от боли в руке, поднял голову, осмотрелся и обнаружил, что лежит рядом с Ваней на снегу, прикрывая его голову другой, здоровой рукой, в которой была зажата лопата. Еще не осознав до конца ситуацию, он вскочил и приготовился отбивать новое нападение, но отбиваться уже было не от кого. Вокруг, в волшебном, лунном, золотом свете, лежало чистое снежное поле, а напротив гудел тёмный лес. Сальман не сразу понял, что это у него гудит в ушах. Он встал и топтался на одном месте, оглядывался по сторонам и не решался сделать первый шаг, потом ухнул, резко зачерпнул здоровой рукой снег, умылся, и стало легче. Осторожно обошел место, где они лежали с Ваней, но никаких волчьих следов, только в сторону леса уходил и таял в темноте – то ли туман, то ли хвост поземки, в котором кувыркались какие-то тени. На той тропе, по которой он прибежал к Ване, лежал свежий сугроб.
Что же это было! Он посмотрел на левую руку. С пальцев капала кровь, а из рукава телогрейки свисал большой клок серой ваты. Спина взмокла и он кожей чувствовал как текут тёплые струйки. Шапка съехала на затылок, глаза заливал пот. Сальман снял шапку и хотел почесать зудящую кожу и тут почувствовал, что волосы стоят дыбом! Такого ужаса он никогда в жизни не испытывал, даже когда пугали и били на допросах в НКВД, там было тоже страшно, но понятно, что кому-то это надо, а сейчас… и страшно, и не понятно. Надо быстро бежать домой, там ждут Фрида и дети, но ноги дрожали и он присел. Ваня тоже очнулся и смотрел настороженно, он не понимал, как дядя Саша оказался рядом, а вдруг он пришел, чтобы еще раз его ударить.
Сальман понял, что мальчик его боится.
– Не бойся, сынок. Пойдем домой.
– А волки? – Ваня испуганно оглянулся.
– Нету больше волков. Видишь, нету! Они тебя сильно испугались, потому что… Ты как это – гросе хельд. Ты, Ваня, большой храбрец!
– Это их дедко мой прогнал, я знаю, я слышал его и даже видел… кажется.
Сальман,
